краснопогонников. Сообща мне завернули руки за спину, замкнули кисти «браслетами» и повели в уже знакомый кабинет.

Мунтян не скрывал своей радости. Как барышня вокруг елки, кружился вокруг табурета, на котором в центре комнаты восседал я, и самодовольно потирал руки. Три его шакала, напустив как можно больше серьезности на свои спитые рожи, восседали на зафиксированной скамье, напоминая мне присяжных заседателей. То ли натуральных, то ли Ильф-Петровских – не знаю.

– Итак, откуда у тебя «адидас» Барона?

– В шахматы выиграл.

– Ты у него?

– Ну я!

– Хе-хе-хе! – загоготали «судьи».

– Да я тут каждого зэка знаю, понял? – обрадованно заверещал Мунтян. – Мисютин чемпион всех тюрем России, ты это догоняешь?

– Ну и что?

– А то, что Я (он так и сказал это – с большой буквы) у него одну из пяти не выиграю!

– Значит, меня и в десяти партиях ни разу не одолеете.

– Ну ты, Алехин…

(Я надеялся, что он немедля отдаст распоряжение принести шахматы и снимет с меня наручники… Я такой мат им закачу! Но Старший Кум не поддался на провокацию, руководствуясь знаменитым девизом: лучше перебдеть, чем недобдеть.)

– А вот это видел? – он потряс перед моим носом листком с двумя колонками цифр.

Это была запись одной из сыгранных нами «тысяч». Обычно каждый из нас запоминали свои очки, но уже перед самым побегом мы обнаглели настолько, что несколько партий запротоколировали на бумаге.

Карты и записи забрал с собой Мисютин. Откуда они у Кума? Позже я так и не нашел этому объяснения. Может быть, Сергею вытряхнули карманы перед освобождением, а может, листок случайно выпал в камере, и мы не заметили его – поди разберись сейчас, что же произошло на самом деле.

– Что это? – спрашиваю невинно.

– Как что? Ты разве не видишь? «Ты-ся-ча!»

Я вспомнил, что карандашом орудовал только Мисютин, и решил держаться до конца:

– Какая еще тысяча?

– Игра такая, вспомнил?

– Не-а… Я здесь ни при чем…

(Конечно, можно было признаться: да, играли в «тысячу», не один черт, в шахматы выиграл костюм или в карты, – только ведь тогда не отцепятся, пока не скажешь, как это строго запрещенные карты попали в камеру. А подставлять кого-либо – не в моих правилах, даже «подогретого» братвой вертухая).

– Возьмите у меня образцы почерка, сверьте с этими каракулями… – спокойно бросил я.

– Погоди, я сверю, сейчас я все сверю! – выкрикнул Мунтян (полагаю, он уже успел это сделать; то, что на росписи почерк не мой, ясно было и без специалиста-графолога). – Кто принес в камеру карты, а?

Предвидя такой вопрос, один из контролеров сидел ни живой ни мертвый. Я понял, что именно он был связан с Бароном. Но виду не подал, продолжал молчать.

– Кто передал, я спрашиваю!

– Какой-то Мунтян! – неожиданно для всех и, в первую очередь, для самого себя, выпалил я и внутренне поразился собственной дерзости.

«Присяжные заседатели» просто обалдели. Нет, такого нахальства никто из них не ожидал! Даже от меня.

Самый прыткий схватился со скамьи, чтобы урезонить зарвавшегося негодяя, но Кум усадил его на место, легонько нажав хилой ручкой на колени. Еще бы, с окольцованным птахом он и сам в состоянии разобраться.

– Повтори, что ты сказал? – он подскочил ко мне и принял воинственную позу.

– Какой-то Мун-тян! – по слогам повторил я.

Кум размахнулся и залепил мне ботинком в лицо. Я предвидел такой поворот событий и, когда его нога еще висела в воздухе, приготовил зубы для схватки.

Попало мне неслабо, слюной и кровью заполнился весь рот, но дело было сделано. Тонкая офицерская кость попала в капкан. Я впился в его голень, как бультерьер впивается в свою жертву. Мои зубы сомкнулись под давлением в черт знает сколько атмосфер – и разжать их не смогли бы все «вертухаи» мира. Меня лупили сапогами по бокам, били по башке кулаками, но я не чувствовал боли и молил судьбу об одном: «Только бы не выпустить!»

…Истошный вой Мунтяна перекрыл бы вой тюремной сирены, если б кто-то в тот момент додумался нажать кнопку тревоги…

Больше я ничего не слышал.

Очнулся в карцере. Ноги в зубах не было. Передних зубов – тоже. Ломом ее выковыривали, что ли?

Глава 6

Приглашение на допподготовку пришло нескоро. Только в начале 1986 года, когда в стране уже бушевала «перестройка».

Именно она, как я догадался, и стала причиной такой длительной задержки. Ведомство тоже перестраивалось, присматривалось к новым правителям, адаптировалось к демократическим порядкам…

«Прибыть в Чучково 10 июля сроком на 24 дня», – гласила шифровка.

Сложнее всего было оправдаться перед Натальей. Подло, по меньшей мере – странно, когда кто-то из супругов собирается провести календарный отпуск в одиночестве, да еще и не оставив свои координаты! Не скажу же я ей, что отправляюсь на базу спецназа ГРУ.

Чтобы избежать осложнений в семейных отношениях, пришлось разыграть целый спектакль! Для начала я купил две путевки в Средиземноморский круиз. Сдали документы. Но перед самой отправкой Наталье пришел отказ. В ОВИРе нашли какую-то неточность в ее иностранном паспорте и не выдали визу. Моя жена проявила благородство, предоставив мне возможность отправиться в круиз одному.

«Ты так мечтал о поездке, не стоит отказываться от нее», – мотивировала она. Я, конечно, не соглашался, грозился сдать путевки, но Наталья настаивала и в конце концов вынудила меня «уступить».

9 июля, как раз в обед, из Ленинграда отправлялся в плавание теплоход с нашей группой. Моя преданная половина изъявила желание провести благоверного супруга, и, чтобы избавиться от ее опеки, пришлось прибегнуть к испытанному средству – подсыпать в утренний чай три таблетки «Изамана».

Эффект был великолепен.

Я, конечно, гад, зато в порт мне позволено было уехать одному. Впрочем, никто туда и не собирался. В моем кармане давно лежал железнодорожный билет до Рязани.

В Чучково добрался на попутках.

Найти близ поселка базу диверсантов труда не составило. Спросите любого тамошнего жителя: «Где здесь готовят шпионов?» – и вам укажут дорогу.

– Фамилия? – строго спросил дежурный по КПП.

– Филиппов…

Солдат прошелся пальчиком по весьма внушительному списку и, недоверчиво окинув меня с головы до пят тяжелым взглядом, велел:

– Проходите!

Никаких пропусков, никаких удостоверений. Коммунизм!

И здесь мне были отведены барские покои. Собственный домик дачного типа, газ, вода, бытовая техника, электроника. Не хватало только горничной легкого поведения… Впрочем, как я уже говорил, сексуальные проблемы меня никогда не волновали, а думать о другой женщине, не Наташеньке моей, вовсе не хотелось…

Днем по территории базы галопом носилась какая-то молодежь в штатском. Наше время приходило