class="p1">Ее отражение он тоже увидел. Будто темное существо, расправляющее бесформенные крылья, она села позади него на колени и обняла. Тревис знал, конечно, что на самом деле ее рядом не было. Все эти долгие дни и голодные ночи Рю лежала, сжавшись, в шкафчике под спальной полкой. Следила за ним, будто зверь, из теней, умоляющими кукольными глазами. Вся ее кровь влилась в него, точно рой пчел, выкуренный из улья в банку без воздуха, и теперь эта кровь вновь умирала в нем от желания получить еще. Она медленно, вяло текла по его венам. Он это чувствовал.

– Ты знаешь, как быть тем, кто ты есть.

Он подумал о мясе на прилавке в магазине. Он облизнул губы сухим, распухшим языком. Почувствовал, как зубы шатались в своих гнездах.

– Скоро будешь, любимый.

Он сунул два пальца в рот и, ухватившись за зуб, вытащил его из десны. Он вышел легко, как выкрученный шуруп.

– Да, – сказала она.

Он поднес зуб к свету натриевой лампы, который лился сквозь окно. Вспомнил, как мальчишкой плавал в реке Бразос и потерял зуб тогда в отцовской лодке – просто вытащил его изо рта после того, как откусил яблоко. Тот зуб, который он держал сейчас, вырос на его месте. Вместо воды в Бразосе, в его воспоминании, текла кровь, и на поверхности плавала мертвая серебристая рыба. Он спрыгнул за борт и нырнул на глубину. Вода была черная, густая. Он открыл рот в темноте и стал ее глотать. И глотал, пока кровь не заполнила все легкие.

– Да, – сказала Рю. – О, да.

Аннабель смотрела на дверь еще долго после того, как стих звон висевшего над ней колокольчика. Она смотрела в ночь и чувствовала, будто за стеклом, снаружи кафе, присутствует некая зловещая тайна. Волна обрушилась на ее берег, а она стояла почти у самого предела, докуда достигали ее всплески.

Воскресенье

12 октября

Мальчик зашел в сарай после церкви и обнаружил, что обе кроличьи клетки открыты и пусты. Маленькие деревянные колышки, служившие их замками, были отломаны и валялись на земляном полу. Сэнди обыскал сарай внутри и снаружи. Затем побежал в фермерский дом и сказал матери, после чего они вместе вышли в мескитовые поля и, оба еще в церковных нарядах, поискали кроликов там.

Сэнди обыскал все, что мог, но нашел лишь кота, который сидел на капоте ковбойского пикапа и смотрел в его окошко. Мальчик понаблюдал за ним, а потом вернулся в поле, где его мать шуршала палкой по кустам.

Но они не нашли никаких следов.

Кролики пропали.

Вторник

14 октября

Фуллер позвонил Ридеру утром и назвал имя. Ридер его поблагодарил.

– За что? – спросил Фуллер и повесил трубку. Ридер сидел, слушая тишину, пока на линии не раздались гудки. Затем все же повесил трубку и позвонил Мэри, попросив ее пробить имя по базам ДОБ и НЦИП[22].

– Нужен последний известный адрес, водительское удостоверение – все, что сможешь найти.

Он уже собирался закончить разговор, когда услышал вопрос Мэри:

– Дорогой? Как там его зовут?

– Я разве не сказал?

– Нет, не сказал.

По тону ее голоса он слышал, что ее терпение было на пределе.

– Прости. Фамилия – Стиллуэлл. Имя – Тревис.

– Тебя что, там в Галвестоне на солнце разморило?

– Вроде того, – ответил он, но она уже отключилась.

Рейнджеры пересекли Бразос и въехали в Грандвью. На первый взгляд городок этот был по-техасски симпатичен: всего одна полоса магазинов и кирпичных зданий, выступавших из углов, будто носы древних кораблей, отчего становилось легко представить пыль и лошадей с экипажами, что ездили здесь в прежние времена. И вместе со всем этим – и прежний уклад жизни. Не всегда легкой. И не всегда справедливой.

Сесил, вытягивая шею, дважды обошел здание суда округа Коул.

– Красота, да?

Ридер видел перед собой лишь три этажа сверкающего известняка, увенчанного башней с часами, в которой была еще пара этажей.

– Воплощение справедливости, если на то пошло, – сказал он. – Жаль только, о людях, которые там работают, этого не скажешь.

С городской площади они направились на юг через кварталы деревянных домиков, заправок, киосков с гамбургерами и автокинотеатров. За всем этим тянулась, извиваясь яркой зеленью, река. Они ехали по узкому шоссе на юго-запад, и дома быстро исчезали, оставляя за собой только раскинувшиеся травянистые поля, прошитые железнодорожными путями. Под усеянным облаками небом простирались низкие рощицы. Сесил посигналил прямо на узкую мощеную дорогу, и вскоре деревья уступили трейлерам и хибарам, которые тянулись теперь по обе стороны.

– Здесь, – сказал Ридер.

– Вижу почтовый ящик, – сказал Сесил. – Н. Стиллуэлл. Это отец?

– Полагаю, что так.

Они подъехали и припарковались у обочины.

Дом, в котором Тревис Стиллуэлл провел свое детство, представлял собой невысокое ранчо, чуть в стороне от дороги, окруженное колючим плетнем, взбирающимся по кирпичным стенам. На переднем дворе разрослась большая дикая мимоза.

Рейнджеры вышли из машины и огляделись вокруг. Единственный дом по соседству располагался на другой стороне улицы, на краю леса. Дом с просевшим крыльцом. Там стоял мужчина в пожелтевшей майке и следил за ними. Он поднял руку, явив сморщенную кожу в области подмышек.

Сесил помахал в ответ.

– Я, пожалуй, пройдусь туда, – сказал он. – Поспрашиваю его.

– Давай, вперед, – сказал Ридер.

Он проследил за тем, как Сесил ушел, услышал, как тот поздоровался со стариком через улицу, после чего отвернулся и подошел к пыльной подъездной дорожке и обошел дом Стиллуэлла. Задний двор со всех сторон был окружен густым лесом. В дальнем конце участка возвышался дуб, в который когда-то попала молния. На самой низкой его ветви висели качели из покрышки. За деревом располагался старый сарай, а за ним – заросший двор, который спускался к железнодорожным путям. Ридер видел, как над рельсами мерцал горячий воздух.

Он миновал угол дома и услышал, как за ним что-то прошаркало. Ридер учуял внезапную вонь немытого тела и мочи, обернулся – и увидел бродягу, привалившегося к стене дома, а рядом с ним, будто грязная тряпка, – маленькую белую дворняжку. Мужчина был пожилой, в армейском пальто на два размера больше. К себе он прижимал бутылку чего-то дешевого. Зубы у него отсутствовали, а нос, пронизанный сетью лопнувших капилляров, был размером с кочан цветной капусты. Собака изобиловала блохами – Ридер видел, как они скакали по спутанной шерсти. Животное с влажными, слезящимися глазами лежало у ног старика на куче тряпья.

– Мы тут продаем дом, – сказал бродяга, прижав бутылку