Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В смысле, с нашивкой?
– Нет. Не с нашивкой. Мне надо кое-что покопать.
– Стоит нам пройтись по делу округа Коулс мелкозубой расческой, – сказал Сесил. – Проверить и перепроверить. Небрежность – это одно, но злоупотребление положением? Это уже другого цвета лошадь.
Они сели в вертолет.
Стеклянная кабина нагрелась.
Ридер снял шляпу и помахал ею перед собой.
– Скажем, нашему парню около тридцати, – проговорил Сесил, – а значит, учитывая возраст этих девушек, к шестьдесят шестому – шестьдесят седьмому его уже призвали. Стандартная подготовка, базовая пехота, это двенадцать месяцев, потом три-четыре срока максимум, значит, он вернулся когда? К семидесятому, семьдесят первому?
Ридер втянул воздух сквозь зубы.
– Возможно.
– В чем дело, босс?
Ридер надел шляпу.
– Думаю, мне надо купить себе удочку, Сесил.
– Удочку? – повторил Сесил. Затем надел наушники и надвинул шляпу. Пристегнулся и выглянул через стекло кабины на нефтяные поля. – Ладно уж, – проговорил он наконец.
Ридер запустил лопасти, и вертолет поднялся, взметнув ветер и развеяв траву, и повернул на юго-восток, назад в сторону Уэйко.
Пятница
10 октября
Вечерняя звезда неподвижно сияла на небе. Тревис, с замотанным под шляпой лицом, сидел на шлакоблоке между мотелем и своим пикапом и возился с вертушкой, которую достал из шкафа под своей спальной полкой. В игрушке не хватало шайбы, а одно из крыльев кукушки-подорожника было сломано. Тревис провернул лезвие ножа в головке шурупа, который соединял крыло, и подумал о твари по имени Рю в своем кемпере – о том, как она равнодушно наблюдала за ним из-под копны растрепанных волос, когда он полез в шкаф за вертушкой. Глаза у нее были темные и ввалившиеся, их красный блеск исчез. Дышала медленно и хрипло. Она отстранилась от него, будто больное животное, поэтому он просто закрыл дверцу шкафа.
Он попытался раскрутить игрушечную птицу. Мышцы у него болели, одежда висела на нем, как на вешалке. Он поймал себя на мысли, что так недолго и с голода умереть. И кто тогда умрет первым – он или она? Иногда мысли метались у него в голове, а иногда его посещали ужасные видения того, что он мог сделать с Гаскин и мальчиком. Он уверял себя, что этот поток черных мыслей принадлежит не ему – а ей. И все же с каждым днем, что он оставался здесь, опасность для мальчика и его матери возрастала. Он страдал той же болезнью, что и Рю, поэтому его потребности и путь к их удовлетворению были столь же прямы и бесхитростны, что и дорога, по которой он попал сюда.
Рыжий кот сидел, выпрямив спину, на капоте его пикапа, и кончик его хвоста подергивался, когда он смотрел в треснутое окно.
– Видишь что-нибудь, котик? – сказал Тревис, снимая кукушкино крыло с его оси.
Кот сощурил глаза, а потом перевел взгляд обратно на окно.
На крыльце фермерского дома хлопнула сетчатая дверь, и во двор выбежал мальчик.
Кот спрыгнул на землю и скрылся под машиной.
Гаскин вышла вслед за мальчиком и остановилась на ступеньках крыльца, где прислонилась к столбику и скрестила руки на груди.
– Куда так торопишься? – спросил Тревис у мальчика, когда тот подбежал к нему, едва не задыхаясь.
Мальчик взял палку и пару камней и занес их в воздухе с таким видом, будто это была бейсбольная бита и мечи.
– Я с мамой поругался, – сказал мальчик.
Его мать ходила взад-вперед по крыльцу босиком. Ее волосы были повязаны красной тряпкой.
Желудок Тревиса низко и протяжно заурчал.
– Черт, – сказал мальчик и рассмеялся.
Тревис держал в одной руке нож, в другой – вертушку.
– Из-за чего поругались?
– Я не хотел горох, – ответил мальчик.
– А что ты имеешь против гороха?
– Ничего.
– Тогда в чем дело?
– Мама разозлилась, потому что меня исключили из школы. Она кормила меня им три раза с тех пор, как меня отправили домой, и я сказал ей: еще один раз – и я не буду есть, а она будто пытается добиться того, чтобы меня стошнило.
– Тебе не следует так с ней разговаривать, – упрекнул его Тревис.
Мальчик просто подбросил камень в воздух и ударил его палкой. Удар получился что надо, и камень угодил в большой металлический холодильник за кафе.
– А за что тебя исключили? – спросил Тревис.
– За драку, – ответил мальчик и кивнул на вертушку. – А это что?
– Очередная старая штуковина, которую я не могу починить, – сказал Тревис.
– Я такую уже видел. Папа брал меня как-то на ярмарку в Кантоне, и там такие были.
– Не знаю, откуда эта взялась, – сказал Тревис.
– Похоже, крыло сломано.
– Похоже, – согласился Тревис и поставил деревянную игрушку на землю. В животе у него пылал огонь. – Сломано, как я сам.
Небо потемнело, налившись темной синевой. Тревис встал и убрал нож в ножны. Поднял взгляд на мать мальчика, которая все еще стояла на крыльце и наблюдала за ними. Мальчик же, не обращая на нее внимания, размахивал палкой в воздухе.
– Ты в драке-то победил? – спросил он мальчика.
– Мисс Лопес, директор, говорит, что в драках победителей не бывает.
– Значит, мисс Лопес сама никогда не дралась, – сказал он и помахал матери мальчика.
Та ему не ответила. Только уселась на ступеньки.
– А вы, наверное, много раз бывали в драках, – сказал Сэнди.
– Немало.
– Наверняка всегда побеждали.
– Да и проигрывать приходилось. Ты дрался с тем мальчиком, Роско?
– Ага.
– Но не убил же его, как говорил?
– Нет. Хотя думал об этом. Будь у меня нож вроде вашего, может, и убил бы.
– Думаю, теперь тебе стоит потискать своих кроликов, да?
– Нахер кроликов, – отрезал мальчик и ударил по следующему камню. Тот попал в стену мотеля совсем рядом с окном.
Тревис отвел от него взгляд и подумал: «Он совсем один. Мать у него, конечно, есть, но она там, а он здесь, здесь, совсем один». Тревис коснулся рукоятки ножа. Вынул его из ножен, повернул в руке. Было в мальчике что-то темное, рожденное в темноте сарая, печаль, слишком великая для такого мальца. Тревис вспомнил затхлый запах холста в сарае собственного отца. Запах бензина и жира. Задумался, не доведется ли мальчику однажды взглянуть в зеркало и увидеть в нем незнакомца.
Сэнди опустил палку и уставился на Тревиса, который в последний раз взглянул на крыльцо и увидел следящую за ними обоими Аннабель Гаскин. И пристально их изучающую, подумал Тревис.
Он спрятал нож.
– Думаю, нож тебе не понадобится, чтобы сделать что нужно. Хочешь, покажу тебе, как уложить его на землю, чтобы он не встал?