– Я чуть и не сбежала, если вы помните, особенно после знакомства с вашим дедом.

– Да, действительно. Ангус – одна из причин наших трудностей с учителями. Он выжил учителя танцев из Глазго, а ведь я нанял того, чуть ли не угрожая кинжалом.

Мисс Найт представила жуткую картину.

Тут граф наклонился к ней, опершись на бедро. Его голубые глаза были почти на одном уровне с ее собственными.

– Впрочем, вам, похоже, удалось разоружить ворчуна, – сказал Ник с легкой улыбкой.

– Правда? Но не далее чем вчера он отчитал меня за приставание к близнецам с разными глупостями.

– А по поводу чего вы их беспокоили?

– Я предложила им не хлюпать, поглощая суп.

Арнпрайор рассмеялся:

– Несчастная мисс Найт! Данный пример отлично подчеркивает мой вопрос. Почему вы с таким терпением возитесь с моим семейством? И не говорите мне о жалованье, я знаю, это не единственная причина.

Очевидно, сдаваться он не собирался.

– Что же, если вы так хотите выяснить правду…

– Хочу.

И хотя граф улыбнулся, его требовательный тон не ускользнул от ее внимания. Граф еще имел сомнения насчет Виктории – из-за отсутствия рекомендаций от лорда и леди Уэлгейтов. Близнецы и Ройал наверняка одобрили бы ее расправу над мистером Флетчером-младшим, но Арнпрайор, скорее всего, с ними не согласился бы. Надо соблюдать осторожность.

– После предыдущего места мне потребовались перемены, – сказала она.

– Ученики не соответствовали вашим умениям, как я припоминаю.

– Они были чересчур юны, но наличествовали и другие трудности.

– Продолжайте, – проговорил граф, нависая над ней.

– Один из членов семьи отличался н-навязчивостью. – Виктория вздрогнула от внезапного заикания. – Он сделал мое положение крайне сложным, и я приняла решение оставить место у Уэлгейтов.

Граф выпрямился, и она выдохнула с облегчением.

– Этот мужчина причинил вам вред, мисс Найт?

Хотя Арнпрайор и держался спокойно, в его глазах вспыхнул гнев. Как ни странно, эта вспышка ярости согрела душу Виктории, прогнав остатки страха и стыда при воспоминании о притязаниях мерзавца.

Она покачала головой:

– Нет, но оставаться там я не могла.

Граф отвернулся и несколько долгих мгновений смотрел на раскинувшийся внизу фьорд. Когда он снова взглянул на Викторию, на его лице по-прежнему было написано глубокое беспокойство.

– Я сожалею, что вам пришлось пережить такое. Но сейчас вы находитесь среди неотесанных холостяков, весьма обделенных благопристойностью. – Он поморщился. – Сложно представить, чтобы вам такие условия казались комфортными, учитывая ваш недавний опыт.

– Уверяю вас, сэр, мое предыдущее место находилось в весьма уважаемом семействе, но это меня не защитило.

Арнпрайор хотел возразить, но Виктория подняла руку в предупредительном жесте:

– Вы не понимаете, милорд. Я не испытываю опасений по поводу собственной безопасности в Кингласе. Ваши братья, несмотря на некоторую… простоту, очень добры. Всякому видно: они не навредят по своей воле ребенку или женщине. И хотя ваш дед иногда сильно досаждает мне, я считаю его безвредным. По большей части, – добавила она с улыбкой, надеясь подбодрить графа.

Граф невесело улыбнулся.

– Поправка «по большей части» меня и волнует. Я уверен, вы к такому обществу не привыкли. – Он вновь повернулся к заливу. – Да и места здешние не похожи ни на Брайтон, ни на Лондон. Уверяю вас, зима уже близко, и легкой она не будет.

Мисс Найт встала и тоже посмотрела на каменистые холмы и узкие долины, поднимающиеся к величавым вершинам. Яркая осенняя листва уже сменилась коричневой и серой, изредка разбавленной зеленью сосен. Ветер с фьорда был прохладен и суров, словно шептал о предстоящих штормах. Виктория знала: будут дни, когда она захочет сбежать от холода и уединения в шум и суету Лондона или в старый добрый Брайтон.

Но она верила: здесь открывается новая страница ее жизни. В Кингласе ничего не связывало Викторию с прошлым.

– На самом деле, мне кажется, это прекрасное место, – призналась она.

Арнпрайор удивленно посмотрел на нее:

– Вы так думаете?

– Да. В горах отметается все ненужное и ветхое, не находите? И ваш замок, Кинглас, поистине чарующ и исполнен благородства.

Граф сделал глубокий вдох, внутренне успокаиваясь.

– Я тоже всегда так думал. В годы, проведенные на континенте, я сильно переживал разлуку с родными горами.

– Милорд, если вы боитесь, будто я сбегу, не волнуйтесь. Я намерена остаться здесь подольше. – Она бросила на него угрюмый взгляд. – Впрочем, переспросите меня в январе. Мои взгляды к тому времени могут измениться.

– Обязательно спрошу. – Арнпрайор тепло улыбнулся, и Виктория почувствовала, как ее щеки заалели.

– Кроме того, здесь – Кейд, – продолжила она, стараясь не обращать внимания на смятение в душе. – Он чудесный мальчик. Даже если бы мне пришлось спать в конюшнях, оно того бы стоило. Он так обаятелен и так талантлив…

Строгие черты Арнпрайора смягчились, и ее сердце ухнуло вниз. Он убрал выбившийся из прически локон с ее щеки.

– Он определенно берет пример с вас, мисс. И неудивительно.

– О, благодарю вас, – запинаясь, проговорила она, ошарашенная его прикосновением.

Граф быстро сунул руку в карман кожаного жилета и посмотрел в сторону, будто вдруг понял, как смутил ее.

– Да, Кейд делает большие успехи, – сказал он после паузы. Сдержанность и спокойствие вернулись к нему.

– О, безусловно, – отозвалась Виктория. – Впрочем, мне приходится чуть ли не принуждать его заниматься другими предметами, иначе он все время музицировал бы.

– С ним всегда так было. Мисс Найт, мальчик не поделился с вами ужасом, пережитым в школе?

– Нет, милорд. Он явно еще не хочет говорить об этом.

Арнпрайор нахмурился.

– Мне показалось, однажды, когда я вошел в гостиную, вы обсуждали что-то довольно личное. Разве вы говорили не о том случае?

Черт подери.

Виктория не видела смысла скрывать их беседу. Она уважала чужие секреты, но становилось довольно сложно игнорировать тот факт, что ее наниматель был женат.

– Мы говорили о вашей семье. Кейд очень тосковал по вам.

– Да. Я слишком много времени провел вдали от дома. Стоило вернуться раньше, – мрачно произнес граф.

– Он также упомянул, как скучает по графине.

Арнпрайор был явно озадачен.

– Мать Кейда умерла при родах. Он не может ничего о ней помнить.