Все любимые женщины художника.

И все вместе.

Часть вторая

— Тишина в студии! — крикнул режиссер. — Камера! Начали!

— Здравствуйте, уважаемые телезрители. И снова с вами я, Евграф Толстой, ведущий программы «Культурные хроники», в которой я и мои коллеги ежедневно рассказываем вам о новостях культуры. Сегодня я не один, со мной в студии, — ведущий повернул голову вправо, — Анна Федоровна Иваницкая, вдова художника Владимира Григорьевича Иваницкого, искусствовед, директор благотворительного фонда, носящего его имя, и тележурналист Дарья Зверева, которую я представляю в новом для нее качестве, а именно режиссера-дебютанта в документальном кино.

Дарья смущенно улыбнулась.

— Сегодня у Владимира Григорьевича Иваницкого, народного художника России, академика Академии художеств, лауреата многочисленных российских и зарубежных премий и просто одного из любимых наших художников, день рождения. Ему исполнилось бы семьдесят три года. Исполнилось бы… — ведущий сделал трагическое лицо, — но, к сожалению, пять лет назад Владимир Григорьевич ушел из жизни. О личности художника, его творчестве мы и поговорим сегодня с нашими гостями. Анна Федоровна, начнем с вас. Если измерять интерес к художнику количеством его выставок, их стало больше или меньше?

— Количеством выставок измерять интерес к художнику, на мой взгляд, все-таки не очень правильно. Уверена, у нас немало замечательных художников, интерес к которым есть, но выставляться часто по тем или иным причинам у них просто нет возможности. В этом смысле Иваницкий не мог пожаловаться: он выставлялся часто и много. Все эти пять лет после его ухода мы не успевали перевести дыхание, поскольку государственные и частные музеи и галереи, как наши, так и зарубежные, буквально завалили нас просьбами и пожеланиями устроить выставку его работ. Скажу честно, некоторые вызывали у меня сомнение в том смысле, что казались не более чем формальной данью уважения к личности художника. Но время показало, и я этому рада, что это не так. Сколько выставок прошло за эти пять лет, я даже не берусь сказать, мало этого, мы до сих пор ходим в должниках у некоторых музеев и галерей. При этом, опять же скажу честно, девятый вал интереса к художнику прошел. И, на мой взгляд, это нормально. Ведь так устроено природой — всему отводится свое место, ни больше и ни меньше. И интерес к творчеству Владимира Григорьевича носит сейчас нормальный устойчивый характер. Взять хотя бы галерею «Вера» в Москве, где выставляются исключительно работы Иваницкого. Народ не ломится, но посетители есть всегда. Время от времени интерес к его творчеству подогревается какой-нибудь интригой… — Увидев удивленное лицо ведущего, Анна Федоровна поспешила пояснить: — В хорошем смысле этого слова. К примеру, где-то кто-то в запасниках обнаружит доселе неизвестную картину художника. Вопрос: кому неизвестную? Им? Нам? Тем не менее это повод устроить полноценную выставку. Или, скажем, аукционы. Это особая статья. Не единожды на торги выставлялись его картины. Владимир Григорьевич был щедрым человеком — много дарил друзьям, знакомым, даже малознакомым людям. Мог вернуться с выставки, зарубежной или российской, без одной, двух, трех картин. Не знаю, известно ли вам, что у него был девиз: ни дня без картины. И если иметь в виду, что он часто и много ездил не только с выставками, а как частное лицо, то сколько им было создано и где все эти рисунки, картины, художественные автографы, одному богу известно. Ведь, как я уже сказала, не все он довозил до дома. Но вопрос в другом — установить подлинность произведения. Известно, что под Иваницкого, выражаясь языком тинейджеров, «косило» немало художников. Я сужу по количеству копий, которые были выявлены. И все же за эти годы удалось обнаружить более ста работ, сделанных его рукой. При этом есть еще его архив, который находится здесь, в Москве, и он до сих пор не разобран.

— Простите, что перебиваю, — ведущий сделал сконфуженное лицо, — но, насколько мне известно, года три или четыре назад был издан роскошный альбом с репродукциями картин Иваницкого.

Анна Федоровна кивнула.

— Совершенно верно. На первую годовщину смерти Володи… извините, Владимира Григорьевича, издательство «Музруки» выпустило альбом. Спасибо большое Георгию Китовани, его другу, издателю, который и был инициатором этого проекта. Отдельное спасибо хочу сказать художнику Николаю Гнисюку, который работал над альбомом как фотограф, а также его жене Надежде Майданской. Их помощь неоценима. Сказать, что альбом вышел большим тиражом, не могу, это дорогое издание по себестоимости. Хотя тогда нам казалось, что этого будет достаточно. И тем не менее он разошелся практически мгновенно. Сейчас в свете того, что обнаружились неизвестные до сих пор работы и их подлинность установлена экспертами, издательство работает над новой редакцией альбома, куда все они будут включены.

— Благодарю вас, Анна Федоровна. — Евграф перевел взгляд с собеседницы на камеру. — Сейчас у нас на канале реклама, после чего мы вернемся в студию, чтобы продолжить разговор. Не переключайтесь, уважаемые зрители, все еще только начинается.

Зазвучала музыка рекламного ролика.

— Плохо, Евграф, плохо! — с воплем отчаяния подскочил к ведущему полный мужчина маленького роста. Махнув в сторону ведущего носовым платком, он вытер им вспотевшие лицо и шею. — Сплошное самолюбование! И имя тебе не Евграф, а Нарцисс. Ты пойми, — он скосил глаза на Анну Федоровну и Дарью, — ты же не с людями разговариваешь, а с человеками.

— Виктор Илларионович, — Евграф сконфузился, его щеки запылали, — я постараюсь, правда, чтобы все было…

— Гример, быстро сюда, нарисуй ему бледность на щеках!

К Евграфу подбежала юная хрупкая девушка в джинсах, художественно заляпанных разноцветной масляной краской, и энергично принялась работать кисточкой. Режиссер, насупившись, наблюдал за процессом.

— Виктор Илларионович, — не выдержав гнетущей тишины, робко вступилась за ведущего Дарья, — не ругайте его, пожалуйста, ведь человек всего второй раз в прямом эфире.

— Не исключаю, что, может быть, и в последний, если так и дальше пойдет, — как приговор произнес режиссер.

— Конечно, вам со стороны виднее, — подчеркнуто уважительно обратилась Анна Федоровна к Виктору Илларионовичу, — но лично меня ничего не смущает, и у нас с Евграфом, — она слегка сжала его руку, — по-моему, установился контакт. Ведь правда?

Евграф молча кивнул. Гримерша, закончив «грунтовать» его лицо, отошла на шаг, любуясь результатом, но, спохватившись, перевела тревожный взгляд на режиссера.

— Вас, может, и не смущает, а меня… — Режиссер хотел что-то добавить, передумал и, махнув рукой, развернулся и пошел к камере.

— Ничего, ничего, — подбодрила Дарья ведущего, — все будет хорошо.

— Спасибо вам, — расчувствовавшись, поблагодарил Евграф своих собеседниц.

— Разговорчики! — рявкнул из-за камеры режиссер. — Уходим с рекламы, возвращаемся в студию!

Пока шла заставка