– На той бирке изображение лисицы. Так что фиг ты заменишь на какой-нибудь «Босс», – волна жара охватывает конечности и концентрируется в солнечном сплетении от непонятно откуда взявшейся наглости.

Стас цепляет мой подбородок и, никак не комментируя мой выпад, целует. Нежно, осторожно, аккуратно. Пробует. Глаза закрываю от удовольствия, которое он раньше никогда не дарил. Только жадно брал свое.

Теперь все иначе.

– Молодые люди, вы не перепутали место для свиданий, – слышу знакомый голос, и мы с мажором одновременно оборачиваемся.

Кровь застывает, словно меня затащили в морозильную камеру. Дыхание спирает от страха, и я теряю силы. Если бы не Аверин, грохнулась бы декану прямо в ноги.

– Просим прощения, Александр Матвеевич. Больше не повторится, – уверенно отвечает Стас, заводя меня себе за спину.

Поздно.

Декан хмурится и задерживает на мне взгляд своих темно-серых глаз дольше положенного.

Все пропало.

Отец довольно тесно общается с Максимовским, подарки они друг другу на дни рождения дарят, в прошлом месяце успели сходить на последнюю зимнюю рыбалку в этом году.

– Извините, – шепчу одними губами и отворачиваюсь.

Глупо надеяться, что он меня не узнал, но сейчас это было бы лучше всего.

Трель входящего звонка отвлекает нас троих от разглядываний друг друга.

Стас вынимает из заднего кармана телефон, и я чувствую, как напрягается его тело. Мышцы имеют четкую прорисовку, скулы на лице выделяются.

Нервничать начала сильней. Язык прилипает к небу, а горло становится сухим.

Аверин снимает мои руки с себя и отходит. Ранит. Мне так холодно и одиноко в мгновение становится, что все произошедшее ранее видится бредом.

Максимовский переводит взгляд с меня на Стаса и, коротко мне кивнув, уходит. Теперь кажется, что информация, чем именно занимается дочь прокурора Белинского, донесется до отца, не успею и глазом моргнуть.

На футболку надеваю блузку. Мне сейчас все равно, как это будет смотреться. Я желаю покинуть этот закуток.

– Прости, мне нужно уйти, – говорит коротко и оставляет меня одну, даже не удосужившись улыбнуться.

Глава 28. Стас

Глава 28. Стас

К другому она приехала. На свидание!

Твою ж мать.

Стас.

– Как это понимать, мажор? – Рам брезгливо осматривает меня с ног до головы и мерзко улыбается, когда читает надпись на футболке.

– Что именно? – равнодушно отвечаю, уводя взгляд в сторону.

Этой встречи я трусливо избегал. Но у меня нет ответа ни на его вопросы, ни на его претензии. Потому что… просто нет.

– Прошло два месяца с нашего уговора.

Рам закуривает, и мне хочется стрельнуть у него сигарету. Руки прячу в карманы, потому что ладони сжаты в плотные кулаки.

– Знаю.

– Время вышло, – затягивается глубоко, а я уставился на огонек на конце его сигареты, который медленно тлеет.

Сжимаю губы, прочесываю языком зубы в полной прострации, как поступить.

Не могу так просто взять и отдать лисицу. Она… вроде как моя уже. А если представить ее в объятиях Рамиля, ревность упрямо скручивает до потери пульса.

– Я с ней, Рам, – сухо говорю.

Наши взгляды встречаются, будто мы встретились на матах. Грудная клетка пробивается от ударов изнутри. Не разрешаю себе увернуться, как и глупо поддаться.

Это будет поражение.

– У нас уговор, Аверин. Или ты решил еще с ней поиграть? – ухмыляется подлой улыбкой.

Несколько месяцев назад у Рамиля была девчонка. Симпатичная брюнетка лет двадцати. Он за ней ухлестывал, а она, увидев меня однажды, перестроилась и начала преследовать. Я, дурак, воспользовался этим.

Та ситуация не дает мне покоя. Чувствую, что Рамиль не просто нацелен на лисицу.

Несмотря на решенный конфликт, он не забыл. Ничего не забыл.

– Может быть, – отвечаю нейтрально.

Сердце истерит, и меньше всего я хочу, чтобы Рам прочитал это по моим глазам.

Горло пересохло от нашего диалога.

– Значит, еще требуешь время?

– Еще два месяца. Или три.

Рам заливается злым смехом и, сделав последнюю затяжку, выкидывает окурок мне под ноги.

– Нет, – отвечает резко.

– Скажи, ты мне пытаешься отомстить за... Как ее звали? – голос пропитан холодной желчью, но Рам не замечает этого. Черты лица стали грубыми после моего вопроса, а в воздухе запахло так, как перед боем: мужской агрессией и безумными амбициями.

– Ее звали Лена.

– Ах, Лена... Хорошая была девчонка, – наступаю.

– Да, мажор, и она мне очень нравилась, пока ты не встал на моем пути и не забрал ее у меня.

– Рам, дружище, нельзя забрать себе человека. Просто я оказался ей нужнее, чем ты, – выплевываю каждое слово.

Ненависть заменила собой кровь и загрузила организм полностью.

– Три месяца, мажор. И мне будет все равно, что у тебя к той суке. Я заберу ее.

Усмехаюсь ему в лицо.

Мы же неплохо одно время общались, а сейчас стали хуже врагов.

Рам отталкивает меня, я тут же принимаю боевую стойку, готовый отразить атаку и нанести удар. Запрещенный. Расквасить его довольную рожу.

Бычимся, но никто так и не решается ввязаться в драку. Это не соревнования, не дворовые разборки, даже не бои без правил. Это хуже.

И никто не готов, потому что не разработана тактика, несмотря на знания о слабых местах друг друга.

Рам снова отталкивает меня, и между нами появляется спасительное расстояние. Дает воздуха и немного спокойствия.

Он бросает на меня последний взгляд и садится за руль своей развалюхи.

– А ты что, Аверин, влюбился в рыжую? – кричит с водительского места, усевшись в машину.

Пропускаю удар в сердце. Сознание экстренно тормозит, все программы в теле перезапускаются.

– Не надейся через девчонку задеть меня. Она не ближе, чем твоя… Лена.

Рам с пробуксовкой уезжает, а я руками опираюсь на колени и наклоняюсь. Втянутый воздух в легких чувствуется стеклянной крошкой, вонзившейся в рыхлые ткани.

К черту его!

Через три месяца он найдет себе другую «Лену» и забудет про мою лисицу.

В подавленном состоянии доезжаю до дома отца. Не могу игнорировать присланное от него сообщение, как и приказ явиться.

По дороге в голове то и дело голос Рама звучит. Не перебить даже радиоволной, где ставят исключительно рок.

Паркуюсь недалеко от подъезда, подмечая, что встал рядом с крутой тачкой с питерскими номерами. Где-то под ложечкой сосать начинает от скверного предчувствия.

– Так сложно было явиться вовремя? – рычит отец, стоило мне переступить порог.

Сцепляю