Гаррик был очень доволен тем, что мог вот так, ненавязчиво, никому не мешая, постоянно быть рядом с Анной. Он всегда оказывался под рукой, чтобы вовремя подать ей пальто, принести книгу или плед. Гаррик с обожанием наблюдал за ней, наслаждался ее успехом, почти даже не ревновал, когда жену едва было видно в окружении услужливых и галантных молодых людей, и нисколько не обижался, что ему приходилось спать на неудобном диване в гостиной их двухкомнатной каюты.

Потом, хотя и не сразу, до их юных попутчиков дошло, что большинство угощений оплачивал Гаррик, да и на прочие небольшие, но ежедневные расходы он не скупился. Его стали замечать и скоро поняли, что самый богатый среди них человек именно он. Дело оставалось за малым – молодые люди быстро прикинули, что к чему, и включили его в свой кружок. Мужчины стали с ним заговаривать, а некоторые девушки открыто с ним флиртовали, посылая его туда и сюда с мелкими поручениями. Гаррика такое внимание обрадовало и одновременно испугало, поскольку он далеко не всегда мог уследить за их болтовней и беззлобными шутками, его частенько заставали врасплох, и тогда он заикался и краснел. Но скоро Гаррик понял, что это все без всякой задней мысли.

– Давай по глоточку, старик.

– Нет, спасибо. Ты же знаешь, я не пью.

– Чепуха, все пьют. Человек, принеси-ка моему другу виски!

– Да нет же, нет, я не буду!

И Гаррик глотнул, конечно. На вкус напиток показался отвратительным, вдобавок Гаррик пролил немного на вечернее платье Анны, а когда пытался вытереть след от виски носовым платком, она язвительным шепотом читала ему нотацию, а потом весело рассмеялась шутке сидящего справа галантного усача. Несчастный Гаррик съежился, откинулся на спинку стула и залпом хлопнул остатки. По жилам побежал приятный огонь, медленной и мощной волной разливаясь по всему телу до самых кончиков пальцев.

– Повторим, мистер Кортни?

– Да, большое спасибо. Мне то же самое, но на этот раз угощаю я.

Он выпил еще.

Они возлежали в шезлонгах на верхней палубе. Ночь дышала мягким теплом, в небе сияла луна. Кто-то заговорил о военной кампании Челмсфорда против зулусов.

– Вот тут вы не совсем правы, – вдруг отчетливо проговорил Гаррик.

Все сразу замолчали.

– Прошу прощения? – Говоривший бросил на него удивленный взгляд.

Тогда Гаррик слегка наклонился вперед и заговорил. Сначала несколько скованно, но одно остроумное замечание понравилось двум дамам, и они рассмеялись. Гаррик приободрился, голос его окреп. И он кратко, но достаточно глубоко изложил свое мнение о причинах и целях этой войны. Кто-то задал вопрос, и довольно острый, но Гаррик, сразу ухватив суть, дал обстоятельный и четкий ответ. Говорил он легко, слова словно сами слетали с языка.

– Вы, наверно, там были? – рискнула задать вопрос одна из девушек.

– Мой муж участвовал в битве при Роркс-Дрифт, – тихо сказала Анна, глядя на мужа совсем другими глазами. – Лорд Челмсфорд представил его к ордену крест Виктории. Сейчас мы ждем новостей из Лондона.

Все снова замолчали, но теперь в их молчании чувствовалось уважение.

– Думаю, настал мой черед, мистер Кортни. Вам, как всегда, виски, верно?

– Спасибо.

На этот раз сухой, болотистый привкус виски показался не столь противным; Гаррик наконец распробовал напиток и понял, что в этой сухости есть своя сладость.

Спускаясь ночью в каюту, Гаррик обнял Анну за талию.

– Какой ты сегодня был милый! – сказала она.

– Я – лишь жалкая тень твоего очарования, дорогая, я всего лишь твое зеркало.

Он поцеловал ее в щеку – она отстранилась, но уже не так резко.

– А ты у нас, оказывается, та еще штучка, Гаррик Кортни.

Гаррик улегся на свой диванчик. Он спал на спине, улыбаясь во сне, хотя ему ничего не снилось.

Утром Гаррик проснулся с ощущением сухой кожи, обтягивающей череп, и боли в глазах. Пройдя в ванную комнату, он почистил зубы; это немного помогло, но глаза продолжали болеть. Вернувшись в гостиную, он позвонил коридорному. Тот явился немедленно:

– Доброе утро, сэр.

– Вы можете принести виски с содовой? – нерешительно попросил он.

– Разумеется, сэр.

Содовой Гаррик разбавлять не стал, выпил чистый, как лекарство. И случилось чудо: снова по жилам пробежало тепло, согревая все тело. А он почти и не надеялся, что ему станет лучше.

Он прошел к Анне. Она спала, на щеках ее играл румянец, спутанные волосы разметались по подушке.

– Доброе утро, дорогая. – Гаррик, наклонившись, поцеловал ее и прикрыл ей грудь, видневшуюся сквозь шелк ночной рубашки.

– Однако ты у нас, Гаррик, проказник!

Она хлопнула его по руке, но на этот раз шутливо.

На борту корабля была еще одна пара, проводившая медовый месяц; сейчас они возвращались на собственную ферму под Кейптауном – семьдесят пять акров превосходнейших виноградников, лучших, по их словам, на всем Капском полуострове. Анна с Гарриком уступили их настойчивым просьбам и приняли приглашение погостить у них.

Питер и Джейн Хьюго представляли собой очаровательную пару. Они без ума любили друг друга, были достаточно богаты и пользовались успехом в кейптаунском обществе. С ними Анна и Гаррик провели поистине волшебных полтора месяца.

Они ездили на бега в Милнертон. Купались в теплых водах Индийского океана, под Мюзенбергом. Устроили пикник в Клифтоне, где лакомились только что пойманными и зажаренными на угольях лангустами. Ездили на охоту с членами охотничьего клуба Кейптауна и после целого дня бешеной скачки по горам Готтентотс-Холланд затравили двух шакалов. Обедали в крепости, где Анна танцевала с губернатором.

Они бродили по базарам, полным настоящих сокровищ и всяких диковинок из Индии и других стран Востока. И чего бы Анне ни захотелось – ей ни в чем не было отказа. Гаррик и себе кое-что прикупил: искусно сделанную, инкрустированную сердоликом серебряную фляжку. Она прекрасно умещалась во внутреннем кармане плаща, где была совсем незаметна. Фляжка прекрасно помогала Гаррику вписываться в любую компанию.

Наконец пришла пора уезжать. В последний вечер за обеденным столом они сидели только вчетвером. Несмотря на грусть от расставания, молодые люди были счастливы: сколько радостных минут они пережили вместе! А значит, будет что вспомнить.

Целуя Анну на прощание и желая ей доброй ночи, Джейн Хьюго даже всплакнула. Гаррик с Питером засиделись внизу за бутылочкой, а когда она опустела, вместе поднялись наверх и у двери в спальню Гаррика пожали друг другу руки.

– Жаль расставаться с вами, – грустно пробормотал Питер. – Мы так к вам привыкли! Я разбужу вас пораньше, утречком, до отхода корабля, прокатимся в последний раз верхом.

Стараясь не шуметь, Гаррик прошел в ванную комнату, переоделся и вошел в спальню. Пол здесь был застлан толстым ковром, и протез совсем не стучал. Он подошел к своей кровати и сел, собираясь отстегивать деревяшку.