Народ растекается ручейками по тропинкам к столикам, на которых уже выставлены различные напитки и подносы с закусками. То тут, то там застыли неподвижными столбиками официанты с перекинутыми через локоть белоснежными полотенцами, готовые по первому зову сорваться с места.

– Здорово! – восхищается Катерина, обводя взглядом все это великолепие. – Ой, какая приятная травка! Так и хочется скинуть туфли и босиком.

– И что тебя сдерживает, подруга? – Лора, подавая пример, приподнимает одну ногу, снимает с нее туфельку. Затем, уперев запятником в пальцы босой ноги, сдирает вторую. На лице женщины отображается то наслаждение, которое испытывают ее ноги, освободившись от высоких каблуков. Катерина, радостно пискнув, тут же следует ее примеру, и пока она с блаженным видом топчет траву, Лора дает какие-то указания служащему, оказавшемуся поблизости. Как только он удаляется, обращается к нам эдаким командирским тоном: – За мной!

Мы шагаем напрямик, игнорируя тропинки, обходим только фонтаны и беседки со столами. Нас обгоняет электромобиль, типа тех, на которых принято ездить по полю для гольфа, только с небольшим кузовком. Он останавливается под раскидистым дубом, единственным деревом на всей так называемой поляне. Двое служащих выгружают шезлонги, прямо на траву выбрасываются какие-то подушки, из отдельных долек собирают на траве большой пластиковый круг, в центр которого втыкают такой же большой раскладной зонт. Интересно, зачем ночью солнцезащитный зонт? Хотя догадываюсь, вероятно, для того, чтобы с ветвей дуба на головы не опорожнилась какая-нибудь птичка. Подъезжает еще один кар. Извлеченная из него круглая скатерть застилает пластиковую полянку. На скатерть тут же выставляются блюда со снедью и графины и кувшины с напитками. Все делается так оперативно, будто персонал оттачивал накрытие подобных полян годами, причем на время и даже ночью по тревоге. Когда мы подошли, под дубом уже не было ни одной души из персонала. Лора тут же плюхнулась на одну из подушек, подложила под локоть другую и полулежа царственным жестом пригласила нас занимать понравившиеся места. Катерина сгребла сразу три подушки и некоторое время пыталась разместиться сразу на всех. В конце концов, поняла, что не может растянуться более чем на две, отпихнула третью в сторону.

Я уселся в шезлонг, но как-то неудобно было сидеть так высоко над столом и расположившимися рядом женщинами. Пришлось сползти на одну из подушек.

От вида столь разнообразного и аппетитно выглядевшего стола рот наполняется слюной и желудок начинает тихонечко бурчать в сладостном предчувствии. Решив не заморачиваться этикетом, подвигаю поближе блюдо с какой-то румяно зажаренной птахой и с сочным хрустом отламываю от тушки булдыжку.

– Ой, и мне, и мне тоже, – громко шепчет Катерина, заворожено глядя на румяную булдыжку голодным взглядом. – Ой, нет, мне лучше крылышко! Ой, не надо, наверное, я же вся заляпаюсь…

Замечаю, что с булдыжки, которая застыла вместе с моей рукой, пока я пытаюсь разобраться в конечном желании Катерины, капают на скатерть жирные капли.

Лора достает из одной из корзин большое белоснежное полотенце и небрежно кидает его моей спутнице.

– Ой, Лорик, спасибо! – благодарит та и, повернувшись ко мне: – Ну давай же мне крылышко!

– Чревоугодие – грех, – сообщаю, безжалостно отламывая крыло вместе с половиной грудки.

Некоторое время мы с Катериной, старательно работая челюстями, дегустируем все, до чего можем дотянуться не вставая с подушек. Лора с явным удовольствием наблюдает за нами, не спеша пощипывая крупный виноград.

Взяв с очередного блюда какой-то маленький зажаренный окорочок, напоминающий лягушачью лапку, смачно перекусываю его пополам, смакуя вытекший из раздробленной косточки нежный сок. Отяжелевшее от принятой пищи тело требует более комфортного положения, и я, придвинув еще одну подушку, тоже принимаю полулежачее положение. Прямо как древние римляне, блин, во время своих пиров. Надеюсь, оргии не предвидится. Кстати, а чем занимаются остальные? Оглядываюсь вокруг.

Веселье идет полным ходом. Подобных нашей «полян» больше нет, но практически под каждым навесом собралась довольно большая компания. То там, то здесь слышатся смех и громкие голоса, произносящие тосты. Ощущаю на себе чей-то уже знакомый взгляд. Резко поворачиваю голову влево. Ага, Юлия Федоровна Никитина так же резко отводит взгляд в сторону, заметно краснея. А где же ее шеф? Терема Яковлевича нахожу совершенно в другой стороне. Он пирует в компании Скобина, Шуванова, их супруг и еще нескольких столь же солидных особ, включая и ту худющую блондинку, которая набросилась на пару Шувановых, когда мы в самом начале вечера спустились из номеров в зал. Она сидит рядом с Бельцем, что-то вещая ему на ухо, одновременно подкладывая в его тарелку нечто из большого блюда. Вероятно, это его жена. Какой поразительный контраст с секретаршей. Вспоминаю монументальную Зинаиду, и мои плечи невольно передергиваются.

– Олег, вам прохладно? – интересуется Лора, заметив движение моих плеч.

– Вот только не надо предлагать согреть, – шутя предупреждает Катерина, пока я, дожевывая то, что напоминало лягушачью лапку, соображаю, как объяснить ситуацию.

– Ништяк поляна! – вдруг слышу из-за спины чей-то пьяный голос и понимаю, что уже некоторое время сзади раздается приближающийся гомон, не вяжущийся с окружающей обстановкой.

– Уверен, господин не будет против, если мы поможем ему развлечь дам.

Хохоча, на разложенные вокруг подушки начинают падать пьяные субъекты. Узнаю ту компанию, которую заметил перед тем, как меня пригласили к губернатору. Холеный юнец, чем-то похожий внешностью на одну из наших низкорослых поп-звезд, подтолкнул ногой поближе к столу подушку, бросил на нее вторую и подпрыгнул, намереваясь приземлиться задом на мягкое ложе. Однако слишком уж близко ко мне он устроил свое сидение, чтобы я мог удержаться от соблазна. Первой мыслью было подставить ему вместо подушек бутылочку вина… Но присутствие женщин, да и остальной приличной публики, удержало меня от этого шага, и парень избежал приземления на стеклянную клизму. Он приземлился просто на землю, смягченную лишь газонной травой, ибо подушки я все же сдвинул в сторону, как бы ненароком зацепив ногой. В следующую секунду я уже жалел о своем опрометчивом шаге. Ну откуда мне было знать, что удар задницей о землю может лишить человека сознания… Трое приятелей незадачливого прыгуна в растерянности молчали, не зная, как реагировать на произошедшее.

– Упс. Бедненький, промахнулся, – констатировала случившийся факт Катерина. – Наверное, ему нужна медицинская помощь?

Голос Катерины вывел из оцепенения друзей пострадавшего, и они хором загомонили.

– Чего это было?

– П-петрович, т-ты чего это?

– Зачем он так?

Эти короткие фразы полностью истощили риторические способности подвыпивших приятелей, и они вновь замолчали, вероятно, аккумулируя новые мыслеобразы, способные впоследствии воплотиться в звуковые колебания. Судя по всему, лидером этой четверки был этот самый Петрович, ставший жертвой своей наглости и моего неосторожного движения. Хотя моего-то участия в его каскадерском трюке, похоже, никто не заметил. Ну и хорошо. Ведь я не хотел, чтобы вот так все получилось.