Удачное отражение первых атак здорово укрепило боевой дух патрульных и их добровольных помощников, но неподвижно висящая над космодромом громада потихоньку сводила хорошее настроение на нет. Каждый понимал – первые ошибки чужих объясняются обычными просчетами в планировании. Существа, способные строить и удерживать в небе такие громады, конечно же, найдут управу на дерзких дикарей. Но все равно сдаваться без боя никто не желал.

Над городом тоже висел блин инопланетного крейсера, и вскоре стало известно, что десант чужаков в Новосаратов захлебнулся почти так же быстро, как и десант на космодром. Практически все мужчины-волжане всегда имели при себе бласты и прекрасно стреляли. Неудивительно, что на время позабылись старые распри и народ мгновенно организовался против общего врага.

Маленькая и разобщенная Волга вдруг обратилась на редкость твердым орешком и публика наверху сейчас явно гадала как бы посподручней его разгрызть.

Впервые в жизни Суваев ощутил пользу от детского увлечения чужими. Реальную пользу.

Он узнавал корабли, которые сыпались на Новосаратов, как крупа из прохудившегося мешка. Он сразу понял, с кем придется иметь дело – с расой-сателлитом азанни, с цоофт и с самими азанни. Он сразу понял, что чужие преследуют какую-то иную цель помимо истребления людей на Волге, потому что опознал оружие высадившегося десанта – шок-станеры и биопарализаторы. Оружие, которое не убивает.

Суваев наверняка знал: крейсер, что висит в зените и застит небо – крейсер азанни.

Дедовская чудо-база не лгала. Все, что он помнил, совпадало с действительностью до мельчайших подробностей. А помнил Суваев почти все, потому что других увлечений у него в детстве не сложилось, да и теперь он часто проводил время за домашним компом, на который, конечно же, перекочевала дедовская база в процессе последнего апгрейда, и с удовольствием следил за изменениями в базе. За прогрессом чужой техники.

Начало десанта застало его в собственной квартире – Светка с дочерью сидели в детской тише воды, а сам Суваев только что переговорил с Зислисом и Веригиным, которые с упорством фанатиков блюли пост на станции. Суваев только-только успел вытащить бласт из ящика стола и рассовать по карманам пяток заряженных батарей.

На улице закричали. Это не был крик боли или страха – скорее наоборот, голос полнился негодованием и решимостью кинуться в драку. Спустя секунду крик обратился в слаженный рев нескольких десятков глоток.

Суваев прошел к окну – внизу, у входа в вестибюль первого этажа, собралась толпа, человек сорок. Почти исключительно – мужчины. И практически все вооруженные. Все, задрав головы, глядели вверх, многие указывали в небо пальцами или стволами бластов.

В тот же миг позвонили в дверь; Суваев осторожно приблизился.

– Кто? – спросил он, игнорируя следящую электронику. Послышался голос соседа, которого Суваев едва знал.

– Эй, мужик! – прохрипел сосед из-за двери. – Мы тут комитет по встрече организовали… Если у тебя не компот в штанах, выходи, поможешь.

– Иду! – сказал Суваев коротко. – Сейчас!

Он обернулся – так и есть, Светка с малышкой на руках стояла на пороге детской. Глаза у нее были совершенно белые.

– Из дома – ни шагу! – сказал Суваев негромко. – Что бы не случилось. Я обязательно вернусь. Слышишь? Обязательно.

Жена поспешно кивнула. Как всегда.

И Суваев вышел в вестибюль. Здесь стояло человек пять, все жильцы этого же дома. Хрипатый сосед, углядев в руках Суваева бласт, одобрительно крякнул.

– Ну, вот, я же говорил! – обернулся он к спутникам. – Это наш мужик, не тряпка какая-нибудь. Пошли, еще шестой уровень потрясем…

Суваев вместе со всеми поднялся уровнем выше, где к группе присоединились еще двое взрослых с бластами и безусый юнец со взглядом сумасшедшего и тяжеленным турельным сактометом времен покорения Фалагост. Эту махину юнец приподнимал с трудом, а хрипатый снова разразился речью, суть которой сводилась к «Я же говорил…» и всему такому прочему. Суваев с тревогой вслушивался в наружные звуки.

Потом они спустились и оказались во дворе; Суваев сразу узрел шастающие над городом малые разведдиски шат-тсуров и подумал, что защитное поле крейсер, пожалуй, снял.

– Что скажешь? – поинтересовался хрипатый сосед.

Суваев пожал плечами.

– Это десантные корабли. В каждом – по десятку чужих. Таких, похожих на скелеты. Стрелять нужно в голову; из ручных бластов хрен чего мы им сделаем, если целить в другие места.

Многие в толпе с недоверием оборачивались и разглядывали Суваева. Коренастый крепыш со второго уровня, кажется, отставной патрульный, который пытался организовать из толпы подобие боевого отряда, подозрительно справился:

– А ты откуда такие подробности знаешь?

– От верблюда, – буркнул Суваев неприветливо. – Не хочешь – не верь.

И тут где-то неподалеку поднялась беспорядочная стрельба. Толпа, так и не ставшая отрядом, моментально рассыпалась; Суваев заметил, что никто не бросился назад, в здание. Напротив, народ рассредоточился по двору, попрятался в заросли, в детские домики-горки, кто-то торопливо нырял в выбитое окошко подвала и выбивал соседние окошки, больше похожие на бойницы. Сактомет общими усилиями водрузили на треногу и развернули в направлении улицы.

А спустя минуту над перекрестком завис разведдиск, потом другой, третий… И во двор хлынули действительно похожие на скелетов десантники. Они выглядели совершенно как в анимашках дедовской базы, только оказались чуть ниже людей, а не чуть выше, как ожидал Суваев. Несколько иные пропорции тела словно подчеркивали: это – чужие.

Пальба поднялась совершенно невообразимая; из-за того, что защитники рассыпались кто куда, половина угодила под огонь своих же. Кого-то даже подстрелили. Суваеву повезло, он залег на самой границе детского городка, у железяки, которая должна была изображать звездолет-грузовоз. Перед ним были только чужие, он осторожно высовывался и стрелял по врагу, а не по своим. А когда понял, что шат-тсуры вооружены парализаторами, а не лазерами, как полагалось обычному десанту, Суваев и вовсе осмелел: прятаться перестал и спешить тоже перестал, целился тщательно и бил наверняка.

И тем не менее часть десанта прорвалась к обороняющимся; у сактомета завязалась короткая и жестокая рукопашная, в результате которой четверых шат-тсуров запинали до состояния неопознающихся комков не то плоти, не то какой-то квазиживой пластмассы, а двоих защитников щедро попотчевали разрядами парализаторов. Безусого юнца, хозяина сактомета, кстати, в том числе. Хрипатый сосед куда-то потерялся, а к Суваеву теперь жался сухопарый, постоянно щурящийся парень в затененных линзах. Стрелял он неумело и бестолково, а на Суваева глядел с немым уважением. Хорошо хоть не болтал – и на том спасибо.