не заплывал. Накупавшись, повернул назад и, выйдя на пляж, ополоснулся, поменял плавки в пляжной кабинке, и довольный собой почапал обратно в здание.

Его часы показывали почти восемь часов утра. Пора на завтрак! Михаил Сергеевич зашёл в комнату, увидел, что жена проснулась и уже прихорашивается возле зеркала, крикнул:

— Дорогая, я на завтрак!

— Хорошо, Миша! — ответила Раиса Максимовна, но её слов он не услышал. Насвистывая песенку, президент СССР шёл прямиком в столовую.

Войдя в обеденный зал, Михаил Сергеевич уселся было за стол, когда в столовую вслед за официанткой зашёл незнакомый ему мужчина.

— А вы, собственно, кто? — опешил Горбачёв.

— Да не волнуйтесь вы так, Михаил Сергеевич! — вслед за мужчиной в столовую вошёл первый заместитель КГБ УССР генерал Евгений Марчук, — всё под контролем.

— Что значит «под контролем»? Что вы тут делаете? Как вообще сюда вошли?

— Как много вопросов, — хмыкнул генерал Марчук. — Я представляю КГБ Украины. Вы арестованы!

— Как арестован⁈ — оторопел от подобного заявления президент самой большой в мире страны, чувствуя, как земля уходит из-под ног. — Где моя охрана⁈ Где Генералов?

— Дача окружена, ваша охрана надёжно изолирована, а генерал Генералов находится под домашним арестом. Никто из ваших людей не оказал нам достойного сопротивления, сдавшись лишь за обещание сохранить вам жизнь.

— Как они могли⁈ Как такое вообще возможно? — искренне негодовал Горбачёв: его возмущению не было предела! — И что вам от меня надо?

— Лично мне от вас ничего не надо. В эти минуты ваш друг и товарищ, господин Ельцин совершает вооружённый переворот в Москве. Точнее, переворот совершают люди по его приказу. Нам же просто поручено на время изолировать вас, ограничив возможность пользоваться служебными телефонами и общаться с прессой. При этом вы можете свободно перемещаться по даче. Правда, делать это придётся под нашей охраной. Не возбраняется плавать, купаться, общаться с родственниками. Не переживайте, это продлится совсем недолго: буквально дней пять, максимум неделю. О текущих новостях вы узнаете по радио, телевизор смотреть вредно. Будете жить не хуже, чем прежде! А может быть, даже лучше: ведь ни забот, ни хлопот. Но я честно вас предупреждаю: попытка побега рассматривается как попытка самоубийства. Вы же не хотите утонуть в море?

— То есть вы захватили власть и угрожаете лишить меня жизни?

В этот момент в столовую вплыла Раиса Максимовна, одетая в белоснежный элегантный костюм, и тут же с недовольством уставилась на двух незнакомых мужчин.

— О чём ты разговариваешь с этими людьми, Миша?

— Нас арестовали, Рая!

— Что-о-о? Да как вы смеете⁈

Раиса Максимовна, не сдержав эмоций, подняла было руку, намереваясь ударить Марчука. Однако тот быстро перехватил её ладонь и намертво зафиксировал своими цепкими пальцами. Второй мужчина тут же выхватил пистолет и направил его Горбачёву в лицо.

— Вы делаете мне больно! — воскликнула Раиса Максимовна.

Марчук же, явно наслаждаясь, сжал её кисть ещё сильнее и, наконец, оттолкнул от себя её руку. Горбачёва пошатнулась, сделала невольный шаг назад и, врезавшись боком в богато сервированный столик, лишь чудом не растянулась на полу.

— Мы настроены серьёзны, — довольно зло произнёс Марчук. — И либо вы начнёте выполнять все наши требования, либо мы посадим всех вас в подвал и просто запрём там на неделю. И жрать, и спать, и гадить будете там же.

— Раиса, сядь. Ты же видишь: это не розыгрыш, — мягко, явно стараясь успокоить жену, сказал Михаил Сергеевич. — Не надо усугублять. Видимо, меня предали. Мы остались даже без охраны. Давай примем всё, как есть.

— Но как же так? Как так⁈ — причитала Горбачёва, потирая пострадавшую руку. На её глазах выступили слёзы то ли боли, то ли отчаяния.

— Вот так, — коротко резюмировал Марчук. — Вы пока кушайте, у нас ещё будет достаточно времени для разговоров. Приятного аппетита!

Сказав это, генерал вышел. Вместо него в столовую с не менее решительным видом вошли сразу двое: вооружённый автоматом мужчина и женщина с кобурой на поясе. Пистолет из неё она, правда, не вынимала, но и торчащая рукоятка ПМ, и висевшие рядом стальные наручники не оставляли у присутствующих никаких сомнений в том, что приставленная к ним охранница в любой момент ими воспользуется.

Завтрак прошёл в тягостном молчании. Не радовало ни персиковое мюсли, ни феерический омлет из перепелиных яиц и свежей зелени, ни… Короче, ничего больше не радовало, и кусок в горло не лез. Чуть позже (тоже в сопровождении вооружённых людей) в столовую пришли и дочь Ирина с зятем Анатолием. С ними же были и обе внучки. В их глазах застыло беспокойство, однако при посторонних они предпочли никого ни о чём не спрашивать.

После завтрака всем разрешили прогуляться. Но буквально на каждом углу стояли неизвестные доселе семейству Горбачёвых вооружённые люди. Некоторые даже держали в руках короткоствольные автоматы. Не так, чтобы таких было много, но хватало.

Вернувшись в дом, Горбачёв обнаружил исчезновение связи во всех служебных и правительственных телефонах. А вот внутренняя связь работала. Это потом в газетах и разных интервью начнут писать, что квазиэлектронную и спутниковую связь нельзя отключить. Типа за этим хорошо следили, и вообще на тот момент времени это было технически невозможно. Бред, конечно! Всегда есть способ и возможность ограничить переговоры, если имеешь доступ к нужной информации и обладаешь соответствующей аппаратурой.

С одной стороны, сделать это действительно сложно. А с другой: если убрать так называемое оконечное устройство (то бишь сам телефонный аппарат), то разве удастся позвонить просто по пустому проводу? Как вариант: на АТС поставить заглушку или просто заизолировать провод на имитацию. Гудки вроде идут, а ответить никому невозможно. Или, наоборот: в трубке раздаются только короткие сигналы, словно там занято. Можно пойти ещё более примитивным путём. Например: вытянуть из телефонной трубки динамики. И выходит: трубка есть, а говорить бесполезно, телефон не работает. Возможно, кто-то обязательно попытается выйти на связь с Горбачёвым, но события в Москве быстро пресекут все эти возможности.

— Миша, это выходит за рамки допустимого! Надо что-то делать, — шепнула Раиса Максимовна на ухо Горбачёву при первой появившейся возможности. — Ты же президент великой страны!

— А что я сделаю в этой ситуации? — растерянно воззрился он на жену. — Ну, вот что? Раиса, ты не понимаешь: они легко могут убить любого из вас. Просто подсыплют яд в еду, и всё: отравят и тебя, и нашу дочь, и девочек.Одного меня оставят… Ведь так грубо устранять первое лицо страны им не с руки. Это вызовет слишком широкий общественный резонанс. Меня же поддерживает весь мир! Если меня убьют, им этого не простят. А значит, это приведёт к свержению того же Ельцина, если это он решил взять власть. Военный переворот в нашей стране не пройдёт, и его организаторы вынуждены будут отступить. Правда, я не в курсе, какие доводы они подготовили для придания легитимности своим действиям. Что они скажут или уже сказали народу⁈ Вероятно, запланирован какой-то неожиданный ход, и я его пока не знаю.

— Хочешь сказать, что от тебя ничего не зависит? И на судьбу всех нас тебе наплевать⁈

— Прекрати истерику, Раиса! Если бы мне было всё равно, я бы по-другому себя вёл. Сейчас нам необходимо чуть выждать, чтобы разобраться: что именно они задумали, и кто стоит во главе всего этого. Не волнуйся, я попытаюсь всё разузнать и, если выйдет, повернуть вспять. Но не вот так же с бухты-барахты! Думай о себе, ты должна быть послушной, чтобы они ничего не заподозрили.

— Он… Ты видел⁈ Он толкнул меня!

— Видел. И что я мог сделать? Они оставили нас не только без охраны, но и без связи! А комнату с телефонами правительственной связи и вовсе закрыли, поставив там своего охранника. У нас пока нет другого выхода, дорогая.

— Ну, хорошо, я подожду, — смирилась она. — Но ты обязательно должен что-нибудь придумать.

Так прошли сутки. Ничего не изменилось: никто так и не приехал спасать президента СССР. Да, собственно говоря, никто даже и не догадывался о том, что происходит в президентской резиденции на правительственной даче в Форосе. Связь по-прежнему отсутствовала, да и охраны ощутимо прибавилось.

Михаил Сергеевич не находил себе места, бесцельно шляясь по территории резиденции и иногда уходя на пляж. С тоской он смотрел в сторону открытого моря, словно надеясь на то, что оттуда внезапно высадится десант преданных ему солдат и вызволит его из этой ловушки. Но дядька Черномор со своими богатырями так и не появился. А морские пограничники