нём диктофон. — На всякий случай. Вдруг нам с ним придётся пообщаться. Запись будет не лишней.

Михаил со своими сопровождающими вышел из другой двери. Его массивная фигура, облачённая в бархатный тёмно-синий пиджак с чёрными лацканами преграждала нам путь. Опять на меня смотрел этот бычий взгляд белёсых выпученных глаз с обрюзгшей, квадратной физиономии, обросшей бородой.

— Ну здравствуй, сны, — проговорил Михаил спокойным тоном, хотя чувствовалось, что князь Озёров едва сдерживается.

— Здравствуй, отец. В суд, значит, на меня решил подать? Как видишь, смысла в этом было мало. За мной нет никакой вины. А тебе стоило бы приглядеть за двумя своими болванами и подобрее относиться к другим детям. Иногда случаются крутые повороты судьбы.

— А ты, смотрю, далеко пошёл. Синий мундир надел, большим человеком стал.

— Есть такое. Как я говорил тебе ещё прошлым летом, я хочу бороться с тьмой. Этим теперь занимаюсь, пока многие аристократы живут в роскоши и не желают видеть ничего за пределами свои владений.

— Ну молодец-молодец, — недовольно пробурчал Михаил. — Только это всё не относится к нашему делу. Моя дочь должна вернуться домой — и точка.

— А если она не хочет?

— Да, отец, я не хочу. Я не хочу больше жить дома. Мне хорошо и в Первосибирске, — возможно, Свете стоило великих внутренних усилий, чтобы осмелиться сказать такое, но она всё-таки подала голос.

— А мне всё равно, что ты хочешь, а что — нет. Не тебе это решать. Мала ещё, — стрельнул в неё грозным взглядом отец.

— Через год мне будет восемнадцать, и тогда я смогу жить, где захочу. Я ни за что не буду жить с вами.

— Так, ладно… Алёша, давай-ка наедине поговорим. На улице, — произнёс Михаил, всё ещё сдерживая злость.

Мы с ним вдвоём спустились на первый этаж и вышли на крыльцо. Старинное двухэтажное здание суда располагалось на широкой улице, и за решётчатой оградой тёк поток машин, шумя шинами по мокрому от недавнего дождя асфальту. На противоположной стороне возвышался постамент с одним из императоров российских, восседающим не коне.

Отойдя подальше от крыльца, где нас не могли услышать проходящий мимо люди, мы остановились. Михаил, чувствовалось, был зол, но почему-то до сих пор продолжал сдерживаться. Неужели, зауважал? Увидел во мне ровню?

— Ну что, сын, упорствуешь, значит, — произнёс он. — Продолжаешь перчить отцу. Сестру похитил свою, ещё и мозги ей промыл. Вон как разговаривать дерзко стала. А была тише воды, ниже травы. Это ты её научил язык распускать со старшими?

— Она выражает своё мнение, и тебе неплохо было бы к нему прислушаться. Моя сестра — не вещь, а человек, и она чётко донесла до тебя свою мысль: она не будет жить с вами под одной крышей.

— Да ты… вы оба ни черта не понимаете! — повысил голос Михаил. — Думаете, умные такие? Светлана обещана в жёны моему деловому партнёру. Этот брак, как и прочие, послужит укреплению моего рода. А тут ты влез. Думаешь, я оставлю это безнаказанным? Ну уж нет! Я тебя к ответу призову, будь уверен. Засужу на такие суммы, что за всю жизнь не расплатишься, свой заводишко мне отдашь и всё равно должен останешься! Сам приползёшь на коленях, прощения просить будешь. Не с тем связался. Отдавай мою дочь, или пожалеешь. Последний раз предупреждаю!

— Так я её и не неволю. Но ты сам всё слышал: Света не хочет возвращаться. Она попросила у меня помощи. Что мне оставалось делать? Я обещал защитить её и своё слово сдержу.

— Какой же ты упёртый. Весь в мать, даже хуже. Ладно, ты слышал, что я сказал. Не вернёшь мою дочь — пожалеешь. Я тоже умею слово держать.

— Ну вот и посмотрим, чьё слово окажется крепче. Это всё?

— Всё! Вали давай к своим тёмным.

Наш минивэн стоял на стоянке возле здания суда. Мы со Светой, Карауловым и Захаром выехали на нём с территории и отправились на другой берег реки, где находились вокзал и недалеко от него — гостиница, в которой нам предстояло провести остаток дня и ночь. Я бы предпочёл убраться из Нижнего Новгорода поскорее, да вот беда, билетов раньше, чем на утро, не было, когда мы заказывали.

Впрочем, драки я тоже не слишком-то боялся. Если Михаил попытается отнять Свету силой, у меня есть, чем ему ответить. Другое дело, к каким последствиям приведёт это здесь, в одном из центральных городов Российской империи. Не Сибирь, в конце концов, где аристократы плюют на закон с высокой колокольни.

На диктофоне у меня теперь имелась запись нашего с отцом разговора. Не знаю, пригодится ли она в суде или нет, если назначат повторное слушание, но пусть будет — на всякий случай.

— Ваше сиятельство, те две чёрные машины преследуют нас, — сказал Захар, когда мы стояли на светофоре перед мостом через Оку.

Я обернулся назад. Действительно, не требовалось особой проницательности, чтобы понять: за нами увязался «хвост». Чёрные легковушка и внедорожник следовали за нами, даже не прячась.

— И что нам делать? — забеспокоилась Света. — Это, наверное, отец.

— Возможно. Слова на него не подействовали. Придётся решать проблему иными методами, — сказал я с железным спокойствием в голосе.

— Ты его убьёшь?

— Знаешь, хоть он и наш отец, но в последнее время стал такой занозой в заднице, что у меня появляется чертовски сильное искушение избавиться от него раз и навсегда. Но, видишь ли, здесь — не самое подходящее место.

— А если нападёт?

— Будем действовать по обстоятельствам.

Я бы с радостью превратил Михаила Озёрова в кучку серой пыли, но кое-что меня останавливало. Во-первых, я не знал, какие в Нижнем порядки. Возможно, здесь не следует среди бела дня устраивать драки со смертельным исходом, особенно в центре города. А проблемы с законом мне не нужны.

Но даже если и не возникнет таких проблем, всё равно стоило вести себя осторожнее. Михаил возглавляет крупный род, и все его жёны, все сыновья сразу же обратятся против меня. Возможно, и их родственники подключатся. Война начнётся нешуточная, и в неё втянутся и Третьяковы, и много кто ещё. Очередная бойня — это совсем не то, чего я добивался. Мне и предыдущих хватило.

Не исключено, что Михаил попытается спровоцировать меня, чтобы моё сопротивление представить доказательством того, что я силой