всё придётся разруливать. Прошлый раз я Елагина до смерти напугал демонстрацией собственной силы, значит, и в этот раз будет сговорчивым.

— Ладно, съездим, — согласился я. — Только на следующей неделе. Пока занят.

— На следующей, так наследующей. Как сможете, так и поедем. Тогда до связи.

— Да, созвонимся. До свидания.

Утром я ожидал нового нападения, но этого не случилось. Чёрный «Янтарь» сторожил нас возле ворот гостиницы, а затем пас до самого вокзала, который находился буквально в двух кварталах отсюда. Там мы спокойно сели на поезд и уехали.

Завтракали в вагоне ресторане втроём вместе с адвокатом.

Караулов был несколько разочарован тем, что я не вызвал полицию после нападения Михаила, ведь тогда можно было бы подать в суд и стрясти компенсацию (а Караулову — заработать на очередном процессе), но мне не захотелось. Даже эта спонтанная поездка в Нижний меня несколько утомила, а ведь ещё предстояло судиться по поводу моего «долга». Так и времени больше ни на что не хватит.

Что делать с Михаилом, я до сих пор раздумывал. Расправиться с ним тайно? Подождать год, надеясь, что после совершеннолетия Светы он отстанет? Мне война с собственным отцом и его родом, которые живут за тысячу вёрст от Первосибирска, тоже была без надобности. Тем более Михаил вроде как обещал Третьяковым больше к нам не лезть.

Когда мы пили чай, я рассказал Свете, о чём мы с Михаилом беседовали наедине.

— Так вот что он задумал! — возмутилась сестра, — Хотел меня замуж побыстрее отдать? Как хорошо, что я сбежала. У меня теперь ещё меньше желания возвращаться в Нижний.

— Он, в любом случае, не смог бы этого сделать, пока тебе не исполнится восемнадцать, — напомнил я.

— А куда бы я делась, если бы дома осталась? Меня бы посадили под замок — и всё. Его же вообще не волнует ничего, кроме своих дурацкий интересов.

— Справедливости ради надо сказать, что интересы у него не такие уж и дурацкие. Налаживание родственных связей с деловыми партнёрами — дело важное. Тебя же с детства готовили к тому, что брак твой определят родители. Тогда чего возмущаешься?

— Готовили, и что? Я не против нормальной партии с красивым, молодым княжичем. А могут отдать пятой-шестой женой к какому-нибудь старикану, как с Марией сделали. Нет уж, я так не хочу!

Память подсказывала, что речь идёт об одной из старших дочерей Михаила, которую уже давно выдали замуж. Правда, я не знал, за кого именно. Алексей почти не интересовался судьбой своих многочисленных сестёр.

— Ладно, так и быть, я тебя против воли замуж не отдам. Но ты должна понимать, что мы все, в первую очередь, обязаны заботиться об интересах нашей ветви, если ты, конечно, не уедешь обратно.

— Вот ещё! Зачем мне ехать обратно?

— А кто тебя знает?

— Нет-нет-нет, я обратно точно не поеду. А тебя ловлю на слове: если мне кандидатура не понравится, замуж ты меня идти не заставляешь. Да и вообще, в восемнадцать лет я стану самостоятельной и буду делать, что захочу.

— Да ладно! А деньги откуда возьмёшь на это «что захочу»? — рассмеялся я.

Вопрос заставил Свету задуматься.

— Так я пойду в разработку игр, — ответила она.

— На работу, значит? Что ж, твой выбор.

— Ну ладно, так и быть. Если у тебя появится достойная кандидатура, которая мне приглянется, соглашусь, — снисходительно проговорила Света. Она сейчас выглядела такой забавной, что я опять не смог сдержать улыбку.

Билеты у нас у всех были до Первосибирска, но Света вылезла в Омске. На вокзале её как раз ждала Катя на машине. Оставшийся путь я проделал в гордом одиночестве, лёжа на мягком диване в своём купе и глядя на складном компьютере фильмы, считающиеся здесь классикой отечественного кино.

Домой прибыл к вечеру. В Первосибирске было прохладнее, чем в Нижнем, но всё равно чувствовался приход весны. Снег много где растаял, и лишь в плохо освещённых солнцем местах до сих пор лежали исхудалые, изъязвлённые смертельной чернотой сугробы.

Как новый, так и старый особняки пустовали. Свет в окнах не горел, слуги не суетились в коридорах и комнатах, и лишь в домике у ворот до сих пор сидел охранник — единственный, кто встретил меня после долго пути.

Я перекусил тем, что нашёл в холодильнике, а потом долго расхаживал по дому, то и дело вглядываясь в сгустившуюся темноту за окнами и думая о разном. Почему-то казалось, что тенебрисы должны скоро появиться. Я ведь снова здесь, недалеко от границы, где меня теоретически достать не так уж сложно.

Потом я вышел на улицу и добрёл до пруда. Пришёл как раз на то место, где тёмный бог впервые накрыл меня своей мощной телепатией. Сейчас тут было не так красиво, как летом. Вокруг водоёма в ночи толпились голые деревья, напоминающие мёртвые леса, которых я достаточно повидал в областях тьмы, луна спряталась за тучи, и лишь на воде поблёскивал свет моего фонарика.

— Да где же вы, паскуды? — проговорил я негромко. — Где вы? Я здесь, я вас жду. Приходите, не стесняйтесь, у меня на всех хватит.

Но этим вечером существа не появились. Зато ночью мой дух в который раз перенёсся в мир тенебрисов.

Передо мной предстал один из крупнейших городов. Чёрный массив беспорядочно нагромождённых строений, простирающийся насколько хватает глаз. Улицы кишели монстрами, но теперь существа дрались, грызли друг друга, кидались магическими сгустками. Тут были самые разные твари, от четвероногой мелочи до могучих генералов, размахивающих направо и налево своими топорами и свободными руками извергающих потоки тьмы.

Нельзя было понять, где чужой, где свой — одно сплошное месиво из смоляных, окутанных дымкой, уродливых тел. Но я понимал… понимал, что моё воинство проигрывает, ведь иначе и быть не могло: ему приходится сражаться с многократно превосходящими силами.

В голове зазвучал голос:

«Наш последний город скоро падёт, господин».

«Убейте их как можно больше», — повторил я приказ, которые отдавал во время каждого визита сюда.

«Слушаюсь, господин».

Моё войско потерпело крах, но жертва балы не напрасна — для моего мира, не для этого. Из-за междоусобной войны тёмных человеческая армия получила фору. В распоряжении императора и его людей оказались полтора месяце если не больше, чтобы очистить огромную территорию и закрепиться на ней. Лучшего расклада в данных обстоятельствах и представить сложно.

Более того, теперь я знал,