одной. А главное – воспоминания дарят доказательства искусственности всех мрачных оттенков, рассеивание коих зависит лишь от ее желания, а не воли сторонних наблюдателей. Ничто не умерло – она просто спрятала это глубоко внутри себя. Неужели у нее все же есть шанс начать – начать просто жить, черпая веру в лучшее из бесконечной памяти? Хрупкость яркого мига обезоруживает. Все вглядываясь в счастливые лица общего семейного снимка, Ксения пытается удержать это состояние ясности и чистоты. Но при малейшем страхе за них все разваливается, реальный мир напоминает ей о лжи воспоминаний, вновь позволяя ощутить адреналин от безграничной власти внутреннего хищника, где лучший момент жизни – это пик превосходства на свободной от всех ограничений охоте.

Опустошенная и обессиленная, застряв на развилке между двумя жизнями, Ксения нашла способ вычленения правильного решения в этой дилемме посредством мнения стороннего человека. Нужен тот, кто на своем опыте знает, с чем она столкнулась как в работе, так и в личной жизни.

Проходит час, другой – а Бенджамин все так же не отвечает на ее звонки. Заместители сухо обещают передать ее просьбы, совершенно игнорируя серьезность намерения увидеть и услышать этого человека. Пожалуй, понимает она в отчаянии, оставаться одной – это условие ее выбора. А влияние ей необходимо именно из-за нежелания самой принимать столь важное решение, где придется взять все последствия на себя. Потому что, признается она себе честно и открыто, тянет ее не в мир, а на войну. Там все проще, нежели медленно выстраивать состав хрупкого счастья, особенно с пониманием, что случившееся в будущем зло могло быть устранено ею же, если бы она не отреклась от охоты. Нет, раз уж даже Бенджамин, и без того игнорирующий ее с момента внедрения Эхо, не хочет брать ответственность, то остается лишь она одна – последняя надежда на хоть какую-то победу. Теперь она понимает, что делает все это не только потому, что не может не делать, а потому, что больше некому.

2

Скоростной поезд то поднимался выше уровня горизонта, открывая взгляду многообразие архитектуры, то плавно опускался вниз под землю, скрывая красоты за окном и словно подталкивая Данакта обратить внимание на людей вокруг себя. И если раньше его замкнутость была обусловлена внешним уродством, то теперь, уже после операции по замене деталей с применением пластической хирургии, ему гораздо труднее выделиться из толпы. Пусть и были тоненькие шрамы на лице, но заметить их непросто, а сам глаз теперь имеет вид человеческого и обладает активным движением в синхронизации с живым.

– Шрамы украшают мужчину, – бодро воодушевлял его Филипп перед посадкой в поезд, – а если кто-то среагирует негативно на них, то и забудь сразу, потому что судить надо не по внешности, а по поступкам, помнишь? Отлично. А еще можешь взять это себе на вооружение, создав интригу перед какой-нибудь девчонкой.

Оказавшись на остановке на высоте десятого этажа между несколькими крупными зданиями, Данакт сначала проследил дальнейшее движение поезда, восхищаясь столько красивой и технологичной системой. Каждая минута казалась ему настоящим сказочным путешествием, чему отдельно способствовало не только ограничение по времени пребывания в Мегаполисе, но и отсутствие преследования и простейшего страха перед чуждостью людей. Он чувствовал себя хорошим человеком, заслуживающим шанс на счастье, местами даже представляя, как снимет в том или ином районе комнату и устроится на простую работу, где познакомится с новыми людьми, найдет первую любовь, станет частью некоей семьи, а то и сможет сплотить новую.

Гуляя по Мегаполису скорее машинально, нежели сознательно выбирая улицы и закоулки в увлеченном путешествии, он не позволял себе раньше времени думать о цели его прибытия. А возможное объявление Бенджамина сравнивалось с появлением разрушителя, наверняка потребовавшего бы сделать что-то незаконное, повесив чуждую обязанность или ответственность, прикрываясь каким-то громким заявлением. Успокаивало Данакта лишь то, что он так и не включил второй чип в голове, спрятав от мира возможность выйти с ним на связь или найти его через компьютер. Агата дала ему коммуникатор, контакта которого у Бенджамина нет. Он не мог не вспомнить свой прошлый опыт в этом огромном городе, тот переполнявший страх с непониманием. И вот он вновь здесь, совершенно другой человек. Так мало времени по цифрам, думает Данакт, а по чувству – словно прошли годы, что не может не удивлять свойством неоднозначной относительности. Интересно, какой будет его жизнь и он сам через, например, год? Насколько необычным ему в будущем может казаться этот самый день, центральным событием которого станет его встреча с отцом?

Денег ему дали предостаточно, к счастью, он вполне зрело понимал их ценность, так что позволил взять себе несколько разных булочек и сел за столом у окна, наслаждаясь самой вкусной едой в его жизни. Кофейня была очень простая и удивительно просторная, при этом обладала крайне уютной атмосферой, придавая ему дополнительную уверенность в грядущем деле. Хотя, ловит он приятную идею, было бы довольно здорово узнать, требуются ли сотрудники: все же не просто так чудное место оказалось прямо через дорогу от многоквартирного дома, где живет его отец. Агата дала адрес квартиры, имя и даже фотографию из Сети, но вот номер для контакта оказался нерабочим, а значит, Данакту надо самому проявить инициативу воссоединения. И, как это часто бывает, последние шаги оказываются самыми трудными, причем настолько, что ему не удается даже встать со стула. Потакая страху и волнению, естественным образом выискиваются отговорки и надуманные доводы в откладывании столько серьезного момента его жизни.

– Почему вы выгоняете меня? – вспоминает Данакт свой отчаянный разговор с Агатой.

– Этого никто не делает, ты смело потом вернешься сюда.

– Так зачем тогда мне уходить, если я уже здесь?

– Если ты захочешь, то вернешься. Но он твой отец, живой и, насколько я знаю, здоровый, не будь пленником страха или обиды, ты выше этого.

– А почему именно сейчас? Я не понимаю!

– Не бывает удобного или лучшего времени, всегда найдется отговорка или причина. Ты ведь не знаешь, что будет завтра с ним или тобой, как и всеми нами, как и не знает никто. Сделай это сейчас, потому что потом уже может быть поздно. А если упустишь этот шанс и больше никогда его не увидишь, подобное будет преследовать тебя очень долго, как преследует многих. Я гарантирую, тебе каждый скажет не медлить, не упускать ценнейшее время.

Тогда Данакт последовал велению Агаты больше из уважения. Сейчас же, спустя два дня, находясь вокруг всех этих прекрасных людей, вот-вот готовый