2-я Тихоокеанская эскадра вышла из Выборга, проходя Журавлиный ночью. Там-то в ордер «обоза» и присоседились четыре «корабля обеспечения», предназначенные по публичному расписанию для отдыха экипажей во время дальних переходов. А то, что эти большие десантные корабли были забиты морской пехотой под завязку – молчок. Зачем о том болтать? Правильно. Незачем.

Но Эссен прекрасно все знал, отчетливо понимая, что если за утонувший танкер ему и слова не скажут, всякое бывает, то за потерю этих БДК он точно загремит под трибунал.

Руки чесались ввязаться в генеральное сражение и навешать японцам, размочалив их в пух и прах. Очень чесались. Но чувство долга возобладало над амбициями.

Поэтому он перестроил ордер.

Четыре линкора стали линией ближе к японцам.

Обоз спрятался за ними, выдерживая дистанцию, чтобы перелетами не накрывало. А дальше, за обозом, оказались две группы. Первой шли сведенные вместе фрегаты под руководством Карла Петровича Иессена – единственного флаг-офицера в этой эскадре старше пятидесяти лет. За ним – отряд из сведенных вместе четырех корветов под руководством контр-адмирала Колчака, сделавшего при поддержке Императора столь же блестящую карьеру, что и Эссен. Эсминцы же заняли свои позиции в «обозе», вроде как спрятавшись в нем…

Бронепалубный крейсер «Ниитака» шел с большим отрывом от основных сил флота. Стремясь сблизиться с русской эскадрой и провести разведку ее состава.

Эссен вел свои корабли с крейсерской скоростью четырнадцать узлов, стараясь не насиловать механизмы. Поэтому Колчак, получив приказ, повел свой отряд корветов вперед, стараясь опередить колонну и отогнать супостата. В считаные минуты его «варяги» разогнались до двадцати восьми и начали по крутой дуге сходиться с противником.

«Ниитака» немедля отвернул, не желая сталкиваться с четверкой втрое более крупных русских крейсеров, каждый из которых нес вдвое больше «шестидюймовок» и был, судя по всему, быстрее. Колчак же, завершив циркуляцию по большой дуге, вернулся на свою позицию в ордере защитного построения.

Тем временем адмирал Того, наблюдая за происходящим, мрачно крутил в руках монетку. Да, было далеко и плохо видно. Но этот рывок и кардинальное преимущество в скорости его смущали. Его вообще все смущало в русских кораблях последнее время. А особенно слова английских консультантов, прожужжавших все уши обещанием славных побед. И больше всего он нервничал из-за этих четырех «батарейных броненосцев».

– Дистанция, – коротко и отрывисто запросил сведения адмирал.

– Сто кабельтовых, – почти сразу поступил ответ от дальномерщика.

И в этот момент с головного «богатыря» – «Святогора» ударило четыре орудия, разрядив первую и третью башни.

– Что за дурость? – удивился английский офицер, находящийся тут же, на мостике. Адмирал Того не ответил. Он ждал, вцепившись в поручни до побелевших пальцев. Секунды медленно тянулись одна за другой.

Наконец снаряды, пролетев положенное расстояние, подняли большие столпы воды в паре кабельтовых по ходу его «Микасо». Секунд десять спустя ударили вторая и четвертая башни головного «богатыря», проводя пристрелку.

Снаряды легли за кормой.

Новый залп.

И накрытие. Снаряды только чудом не угодили в корабль.

Того мрачно усмехнулся и посмотрел на англичанина с явным презрением. Его корабли на такую дистанцию не могли даже стрелять.

Спустя секунд тридцать слитным залпом ударили все четыре «богатыря», отправив в бедный, маленький «Микасо» тридцать два тяжелых 340-миллиметровых снаряда.

– Дикие обезьяны. Туземцы, – тихо произнес адмирал по-английски, давая понять, что прекрасно осведомлен о том, как англичане именуют японцев. И как они оценивали первое сражение в Желтом море. – Пожалуй, вы правы. Мы все… и вы, и я…

Английский наблюдатель хотел было что-то ответить. Но тут «Микасо» накрыли снаряды. На такой дистанции точность была небольшой. 1–2 %, не больше. Поэтому фугасные 340-миллиметровые снаряды ушли мимо. Все. Подняв лишь стену воды и буквально засыпав корабль осколками.

Адмирал Того осторожно промокнул платочком щеку, по которой чиркнул мелкий осколок. И с огромным трудом сдержался от того, чтобы приказать выкинуть за борт этого англичанина.

Новый залп.

И первое попадание. 340-миллиметровый фугас попал в надстройку и разворотил там большую дырку. Как тогда, в битве с броненосцами. Да, это была не случайность. Это была не детонация или какая-то иная неприятность. Просто снаряды русских пушек обладали чудовищной разрушительной силой.

– Предлагаю пари, сэр, – произнес адмирал Того, обращаясь к англичанину. – Если мы будем вынуждены отвернуть, выходя из боя до того, как сможем сами по ним стрелять, то я вас прикажу выкинуть за борт.

– Но за что?!

– А что вы мне рассказывали? И что сейчас происходит? Как это понимать?

Бабах! Еще один 340-миллиметровый снаряд попал в «Микасо», разворотив ей часть носовой оконечности. К счастью, не так уж и близко к воде. Из-за чего броненосец скорость не потерял.

– Я опирался на инструкции адмиралтейства!

– То есть вы хотите сказать, что британское адмиралтейство не знало, что нам нужно будет столкнуться с ЭТИМ? – махнул Того рукой в сторону «богатырей».

– Я… я действительно не знал, – покачал он головой и как-то поник в тени от новой стены водяных столбов, поднятых русскими снарядами. К счастью, в этот раз избежав попаданий.

– Дистанция?

– Девяносто четыре…

Того отвернул на шестидесяти трех, сделав один залп. Это был для него вопрос чести. Тем более, на таких непростых углах атаки русские добивались накрытия, но не попадания. То есть ему попросту везло. Просто невероятно. Хотя «Микасо» после начала отворота выглядел плачевно. Скорости он давал не больше десяти узлов. Труба пробита. Надстройка в фарш.

– Вам нужно перейти на другой корабль, – тихо, но твердо произнес командир корабля. – Русские перешли на бронебойные. Одно неудачное попадание – и эскадра потеряет управление.

Того несколько секунд поколебался и кивнул. Эсминец же, шедший уже у левого борта броненосца, стал готовиться принять адмирала. И очень, надо сказать, своевременно. Не успел эсминец отвалить от броненосца и отойти на пару кабельтовых, как в последний залетело сразу два бронебойных снаряда, вскрывших ему основной броневой пояс. Тот был просто не рассчитан на противостояние ТАКИМ снарядам.

«Микасо» запарил и начал резко терять ход, медленно усиливая крен на правый борт.

Адмирал поиграл желваками, сдерживая распирающую его ярость. Он ведь знал, что не так просты эти «батарейные броненосцы». Он знал! Он чувствовал! Но англичане убеждали его в том, что это не так, что все под контролем.

Чуть-чуть успокоившись, он жестом привлек внимание матросов и кивнул на английского наблюдателя. А потом махнул рукой, указав за борт. Матросы мрачно усмехнулись. И, подойдя к англичанину сзади, подхватив того за ноги, легко выбросили за борт. Словно ничего и не было.