Он разразился безудержным хохотом.

– А что? Если б кто искал – я бы, пожалуй, согласился!

– Ничуть не сомневаюсь. – Я глотнула пива. Оно оказалось ужасно горьким. Как люди это пьют по доброй воле?! – То есть боясь рискнуть привести в дом женщину, которая станет управлять твоей жизнью, ты используешь остальных?

– Ты имеешь в виду проституток?

«Ну, естественно, кого же еще?!» Я кивнула в ответ.

– Так с ними у нас честный обмен, – сказал Мартин. – Им нужны мои деньги, а мне потребны их услуги. Или ты думаешь, я стал бы отдавать деньги любой встречной женщине просто потому, что они ей нужны? Послушай, это, разумеется, гнилая, безнравственная система, но не я ее изобрел, и я даже не знаю, как это исправить. К большому сожалению, некоторым женщинам приходится продавать свое тело, просто чтобы выжить, – но жизнь вообще не всегда бывает красивой и непорочной. Мы все – несовершенные создания. У каждого есть в душе своя неразбериха, свои проблемы и недостатки, и у каждого вопросов больше, чем ответов. У меня, по крайней мере, их точно больше.

– А я-то уж подумал, ты просто бережешь свое разбитое сердце.

– Хватит уже тоскливых разговоров, – оборвал он. – Давай-ка есть.

* * *

Когда я вернулась в отцовский дом, уже совсем стемнело, и сестры разошлись по своим комнатам. Пока я поднималась по лестнице, в голове вновь стал крутиться наш недавний разговор с Мартином. Он сетовал, что жены отнимают у мужей свободу. Ясно было, что именно это и удерживало его от брака. Да что далеко ходить! Для меня самой лучшее, что я приобретала в обличье мужчины, – это свобода делать то, что мне угодно, не давая никому и никаких объяснений. Но не во всех ведь браках была такая тенденция! Взять, к примеру, моего отца – я и представить не могла, чтобы он позволил какой-то женщине им управлять. Будь это не так, он ни за что бы не покинул Испанию.

На полпути по коридору что-то вдруг оборвало мои размышления.

Запах дыма.

Я застыла возле спальни Каталины. Мне сразу же вспомнился сгоревший дом Франко. А вдруг она заснула с зажженной в комнате свечой? Я постучала в дверь, но никто не ответил. Ближе к двери запах дыма ощущался сильнее.

Отбросив всякую воспитанность, я повернула дверную ручку.

Перед моим мысленным взором уже развернулась трагическая сцена с горящей мебелью и лежащей на полу без чувств сестрой. Но уж чего я никак не ожидала увидеть – так это сидящей на кровати Каталины с длинной сигаретой между пальцами. В спальне стояла такая же сизая пелена, как в давешнем кабаке в Винсесе. Могла бы, по крайней мере, открыть окно!

Заслышав звук открывшейся двери, Каталина резко развернулась и уставилась на меня, расширив глаза. Рука ее непроизвольно дернулась за спину в попытке спрятать сигарету.

Вот, значит, чем в свободное время баловалась знаменитая винсесовская Santa! Предавалась совершенно мирскому и к тому же свойственному мужчинам пороку.

– Дон Кристобаль? Я не слышала, как вы вошли.

– Прошу извинить, что так бесцеремонно вторгся в ваши покои, но я учуял в коридоре запах дыма и испугался, что с вами что-то случилось.

Щеки у нее густо порозовели.

– Ах, это… – Она покачала головой. – Я знаю, мне не следовало бы это делать. Это не подобает даме. Но боюсь, я уже безнадежно пристрастилась.

Я прошла к окну:

– Вы позволите? – Подняла я повыше раму. – Нам же тут не нужно неприятных происшествий, верно?

Каталина поднялась с кровати:

– Да, разумеется.

Бедняжка, похоже, теперь не знала, что ей делать с сигаретой. Лично я никогда этим не грешила, и единственный раз, когда я в доме у Аквилино попробовала угоститься сигарой, курение у меня вызвало отвращение. Но почему-то этот маленький секрет Каталины сделал ее человечнее в моих глазах и вызвал во мне желание узнать ее получше.

– Ну, как вы сегодня? Приятно провели время с доном Мартином? – спросила она. – Хулия сказала, вы отправились с ним на рыбалку.

«Откуда Хулия узнала, чем я занималась?»

– Да.

– Она обычно там невдалеке стирает нам одежду. Сказала, что видела вас вдвоем.

– Простите, что не предупредил об этом вас. Надеюсь, вы не дожидались меня к ужину?

– Нет, не стоит извиняться. Все в порядке.

Между тем сигарета в ее застывшей руке понемногу превращалась в тонкую палочку пепла, и мне хотелось, чтобы Каталина либо уже сделала затяжку, либо стряхнула его в стеклянную пепельницу, стоявшую у нее на тумбочке у кровати. Однако она не сделала ни того, ни другого, а просто раздавила сигарету о дно пепельницы.

– А это у вас «Фортуната и Хасинта»? – указала я на книгу, лежавшую на кровати. Я уж не стала этого говорить, но была порядком изумлена тем, что «святая Каталина» почитывает столь скандальный роман.

Она зарделась еще пуще.

– Нашла среди маминых вещей. Ничего особенного, – пожала она плечами, – нелепая любовная история.

Сама я хорошо была знакома с творениями Бенито Переса Гальдоса. Мой Кристобаль надышаться не мог на испанскую литературу.

Я присела на край кровати.

– И к тому же трагическая.

– Да. Но и в трагедии есть красота. Вы не находите?

Я вновь подумала о Кристобале. Ничего красивого в его трагедии не было.

– Вот только не в реальной жизни.

– Простите. Как бессердечно с моей стороны такое говорить после недавней кончины моей… сестры. – Она взяла со стола веер. Расшитый ворот на ее платье был очень высоким, и в такую жару, наверное, она в нем задыхалась. – Расскажите мне о ней. О Пурификасьон.

Она очень располагала к себе – младшая моя сестра. Глаза ее неизменно глядели на меня с искренней теплотой, а в ее голосе слышалось участие и понимание. Быть такого не могло, чтобы она подослала Франко меня убить. Это просто было невозможно!

И все же я застукала ее за курением, а это означало, что Каталина кое-что скрывала ото всех. Так что у нее, как и у нас, обычных смертных, имелись свои слабости и пороки – вот только никто в городе об этом не знал.

А может быть, кто-то и знал.

– А правда, что у нее был свой магазин шоколада?

– Да, – дрогнувшим голосом ответила я, вспомнив тот залитый солнцем зал, где посетители наслаждались шоколадными деликатесами, которые мы готовили на пару с ла Кордобезой. Как же просто и предсказуемо текла тогда моя жизнь!

– Отец так ею гордился!

– В самом деле?

– Да, он постоянно говорил, что нам с Анхеликой надо бы больше брать с