Насколько можно понять, сначала Эльзу собирались забросить в Германию напрямую из Советского Союза (самолёты ВВС СССР долетали до Польши / Восточной Пруссии, откуда агентам предписывалось добираться до глубинных районов рейха). Но «после серии неудач […] заброску […] было решено проводить с помощью военной разведки Великобритании»[415], – отмечает тот, кто знакомился с её делом в ГРУ[416].

8 августа 1942 г. М. Полякова проводила Эльзу на Ярославский вокзал Москвы, откуда как в те дни, так и сегодня отправляются поезда в Поморье, до Архангельска. В. Лота приводит даже такую деталь: Мария помогла Эльзе донести до купе багаж, включавший радиостанцию[417], которой, как мы помним, предстояло затонуть при торпедировании британского судна, вышедшего из Архангельска в сторону Шотландии…

Когда вместе со своими товарищами по группам «Тоник» и «Содовая» Ноффке (в тот период – «Никитина»-«Поска») всё-таки доберётся до Англии, офицеры SOE примут ее за «руководителя группы». Приведем полную цитату: «Она явно обладала самым твёрдым характером, а по ходу постигших её проверок и несчастий сохраняла спокойствие. Она точно знала, чего хочет и почти всегда этого достигала»[418]. Как мы видели, это действительно так.

Ещё интересная деталь. По прибытии в Англию она повела себя как выдержанный идеологический боец и даже, как представляется, экзальтированный критик буржуазных порядков. В частности, «громко жаловалась на качество товаров в магазинах Лондона, противопоставляя их сверкающим торговым центрам Москвы»[419]. От себя заметим, что сохранившиеся и поныне предвоенные здания универмагов «Мосторга» (в Марьиной Роще, на Пресне) по объёмам не так уж и уступают, например, лондонскому «Уайтли’з». То есть к «сверкающим» их отнести вполне можно. Но, конечно, набором товаров предвоенные московские универмаги вряд ли так уж «сверкали». Впрочем, ещё в 1920-е гг. у Эльзы Ноффке имелся выбор, и она предпочла «загнивающему» Западу Советский Союз. В её глазах он, наверное, и сверкал (если, конечно, её комментарии не являлись тем, что психологи называют «защитной реакцией»). Как бы то ни было, за словом в карман она явно не лезла.

Правда, во время прохождения парашютных курсов в Англии наблюдавшие за Эльзой офицеры SOE признали ее «слишком нервной»[420]. По идее, эти две характеристики друг другу противоречат: упомянутый выше «сильный характер» versus «слишком нервная». Однако и И. Вольфрам со слов отца знала, что, когда дело дошло до курсов РУ РККА, он переживал: «Папа пытался вместо неё попасть в органы, говорил, что её нервы не выдержат».

Примечательна и ещё одна характеристика британцев: «Никитина» оказывала «невыразимое сексуальное воздействие на большинство мужчин»[421]. Не был ли под большим впечатлением от неё и её спутник «Кольцов»-Кёлер? Не потому ли британцы разглядели в нём мужа «Никитиной»?

В то же время у нас нет сведений о том, что на момент отъезда в Британию из Советского Союза у Эльзы состоялся разрыв с мужем Эрнстом. По рассказам И. Вольфрам, после войны отец возил её в бывший концлагерь Равенсбрюк почтить память своей первой жены; пока же Эльза училась на спецкурсах перед отправкой на Запад, он к ней ездил. Правда, всего один раз. Но, может быть, дело было в занятости Эрнста, который начал периодически выдвигаться на фронт (см. ниже)?

Интригующим выглядит и то, что у офицеров SOE в Англии сама Эльза «в числе прочего попросила, чтобы её снабдили обручальным кольцом и распятием»[422]. Распятием?! Коммунистка-атеистка?! И всё-таки обручальное кольцо?! Обручение – с кем?

В своей книге о «ледорубах», вышедшей в Британии, английский соавтор писал о руководителе миссии связи НКВД в Лондоне Чичаеве: «Можно только предполагать, что [ему] не понравилось, что, [являясь членами одной группы, “Никитина” и “Кольцов”] были женаты», и по этой причине по их прибытии в Англию он перетасовал изначальные составы групп «Тоник» и «Содовая»[423].

Напомним: на момент парашютирования пара «Тоник» – это «Никитина»-«Поска» (которую мы уже вычислили как Ноффке) и загадочный «Горелов»-«Улноти»-«Титце».

Группа «Содовая» – это «Новикова»-«Ундер» (в которой мы определили Эмилию Шок-Нагель-Борецки или, иначе, «Чайку») и «Кольцов»-«Круус» (точно известный нам как Кёлер-«Конрад»).

С одной стороны, это противоречит приведённому выше утверждению, содержащемуся в ответе СВР на запрос ВГТРК. Там ведь говорится, что «Чайка» и была подготовлена в качестве радистки для агента «Конрада». С другой стороны, в ответе СВР не уточняется, на каком этапе «Чайку» определили к «Конраду». По идее это могло случиться как до отправки из Советского Союза, так и по прибытии в Соединённое Королевство. Ниже мы обратим внимание на еще одну деталь, которая содержится в показаниях гестаповцев, разбиравших её дело в рейхе.

Пока же британцы разместили посланцев из Советского Союза в жилом комплексе Кроптон-Корт в лондонском районе Майда Вэйл. Это достаточно далеко от тогда советского, а ныне российского посольства на Кенсингтон-Пэлэс-Гарденз и квартиры руководителя миссии связи НКВД Чичаева на холме Кэмпден-Хилл. Возможно, поэтому, по настоянию Москвы, вместе с ними поселился сотрудник миссии НКВД Граур – несмотря на то, что, по мнению принимающей британской стороны, совместное проживание с ними этого плохо говорившего на английском советского офицера могло их выдать[424].

Миссия НКВД, в свою очередь, была крайне недовольна тем, что в SOE всех четырёх агентов сфотографировали, да ещё и на полицейский манер: в фас и в полупрофиль[425] (хотя нам это очень помогло при идентификации этих агентов в РГАСПИ).

5 октября 1942 г. четвёрку перевели на ферму Алдертон-холл в графстве Эссекс. Там они вызвали большое недовольство хозяев – мистера и миссис Чафф – тем, что самовольно разжигали камин и взяли груши из теплицы[426]. Слабое оправдание состоит в том, что подобным поведением отличались и многие другие «ледорубы»: очевидно, оказавшись в Англии, позавчерашние европейцы буквально дорывались до бытовых благ, которых многим из них, конечно, не хватало в советской России. Впрочем, сами же себя одёрнем – ещё неизвестно, какой характер был у миссис Чафф.