Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Надев ПНВ и распихав набор по карманам, я в очередной раз порадовался тому, что надел мою любимую форму – камуфлированную водонепроницаемую гимнастерку без знаков различия, такие же брюки и облегченные ботинки-берцы. Конечно, это не та форма, в которой мы штурмовали «Йарьенэто», но, по моему собственному мнению, она все-таки лучше тяжелых десантных бронежилетов-«панцирей», которые все равно не защищали от прямого удара лапой или пастью гэлеронда, но своими размерами существенно снижали маневренность. Закончив с распределением набора, я вогнал в автомат магазин и взял в руки «поводырь». Итак, ближайшая ко мне точка приземления находилась в семистах с лишним метрах на юго-запад. Это было в два раза дальше, чем по моему расчету, а кроме того, в прямо противоположной стороне от первого ударного полка. Видимо, это произошло потому, что наш пилот направил машину в почти горизонтальный полет.
Перехватив поудобнее автомат, я побежал к месту, указанному «поводырем». К моему счастью, я оказался на довольно плоской каменной равнине, которая просматривалась почти на пятьсот метров. Гэлеронды не смогли бы подобраться незаметно. Однако вскоре я понял, почему равнина не просматривалась дальше. Там находилось огромное скопление камней, среди которых, почти не прячась, могли бродить гэлеронды. Хотя и без них тут было полно опасностей. Даже приземлиться на парашюте среди четырехметровых глыб – целое искусство.
Добежав до камней, я вновь вытащил «поводырь». Положение точек изменилось. Ближняя оказалась почти рядом, нас разделяло меньше пятидесяти метров. Две дальних также сблизились. И только средняя оставалась на месте. Спрятав датчик, я вновь взял автомат и крикнул в темноту:
– Это Шолохов! Не стреляйте, свои!
– Товарищ маршал! – донесся голос Свердлова. – Вы?
– Ну а кто? – Я шагнул в каменный лабиринт и в зеленоватом свете ПНВ почти сразу увидел фигуру Свердлова. Он шел на меня. – Я у тебя прямо по курсу. Не стреляй!
– Все, вижу вас.
– Ну, что, как приземлился? – спросил я, когда он подошел.
– Да едва вписался между камнями. Еще чуть-чуть…
– Осторожнее! – Я оттолкнул Свердлова, и мимо него просвистела мощная лапа гэлеронда. – Огонь!
Из-за камня, который находился за спиной у Свердлова, выскочил гэлеронд. Не дожидаясь, пока он оправится от первого промаха, я открыл огонь. Меня почти сразу поддержал Свердлов. Вообще 10-мм свинцовые пули не очень действенны против хитиновой брони гэлерондов, но мы со Свердловым были опытными бойцами. Мы стреляли в ту часть головы, в которой находится главный нервный центр, заменяющий гэлерондам мозг. Этому хватило двух десятков пуль. Когда тело гэлеронда рухнуло. Свердлов вытер со лба пот и сказал:
– Спасибо, если бы не вы, то он бы меня точно накрыл.
– Не сомневаюсь. Ну ладно, нужно поскорее найти остальных. Им наверняка не легче.
– Точно. Вы видели, что пилот не двигается?
– Так это пилот?
– Да, он катапультировался после меня.
– Может, ранен. А может, и убит.
– Да, скорее всего, убит. Я прокручивал масштаб на максимум, так он не двигался ни на метр.
– Плохо.
Внезапно из темноты прямо на нас вырвался летающий гэлеронд. Его траектория была такова, чтобы подцепить кого-нибудь из нас лапой и взмыть вверх. Но мы были начеку и, отпрыгнув в стороны, открыли огонь по крыльям. Уже через несколько секунд гэлеронд рухнул с пробитыми крыльями за одним из валунов. Мы подбежали к нему и добили летуна.
– Нужно убираться отсюда! Сейчас сюда подтянутся бойцы. Здешняя королева не упустит одиночную цель, – сказал Свердлов.
– Абсолютно верно.
Несколько сот метров мы пробежали в молчании. Пару раз на нас налетали гэлеронды, но мы отгоняли их огнем. Наконец мы почти достигли точки, где находился пилот. Свердлов остановился и вытащил «поводырь».
– Товарищ маршал, Кошкин и Игнатьева тоже идут сюда. А пилот в сорока метрах к югу.
Оранжевый спасательный парашют был хорошо заметен среди камней. Откинув край, я увидел, что парень лежит под тканью. Он был мертв. Комбинезон на спине в крови, парашютные стропы с одной стороны перебиты или перерезаны. Верхняя часть черепа пилота снесена ударом о камень.
– Да, – задумчиво протянул Свердлов, присев на корточки рядом с парнем. Он был маловпечатлительным человеком, ему приходилось видеть и не такое. Как и мне. – Не повезло парню. Видите, кровь на спине и стропы перебиты. Это точно летун его в воздухе атаковал. Одним ударом позвоночник сломал и стропы перебил. Ну а с перебитым позвоночником какая посадка? Расколол череп о камни, – десантник поднялся. – Хотя, видимо, отстреливался до последнего, – Свердлов кивнул на «ТТБ», зажатый в правой руке парня. Затвор пистолета был отведен назад.
– Товарищ маршал! – послышался невдалеке голос Кошкина. – Это мы идем, не стреляйте!
– Слышу, Кошкин! – Я спешно накрыл тело пилота парашютом и встал так, чтобы закрыть его от бойцов.
Они приблизились. Лицо Игнатьевой не было закрыто ПНВ, в глазах читалось беспокойство.
– Дмитрий здесь? – тихо спросила она, подойдя вплотную ко мне.
– Да, здесь.
– Он… – Она сглотнула.
– Он погиб в бою.
Игнатьева рванулась к накрытому парашютом пилоту. Я попытался удержать ее, но она резко отбросила мою руку. Обернувшись, я увидел, как девушка откинула парашют и вздрогнула, увидев пилота. Потом она зарыдала. Кошкин, не слышавший нашего разговора, подошел к ней, но. увидев тело пилота, отбежал в сторону. Его вырвало. Я шагнул к Игнатьевой, сильно схватил ее за плечи и отвел от погибшего.
– Если бы я тогда не… – сквозь всхлипы говорила Игнатьева, – так хорошо управляла челноком… то мы бы не оказались здесь и… – Она вновь зарыдала. – Димка бы не погиб.
Второй раз за последнее время на моих глазах женщина винила себя в гибели дорогого ей мужчины. Сначала Зайцева, а сейчас эта девушка.
– Ладно, товарищ майор, – через несколько минут резко произнес Свердлов. – Ваш напарник погиб. Давайте сделаем так, чтобы его смерть не была напрасна. Надо пробиваться к нашим.
– Напарник, – горько усмехнулась Игнатьева. – Мы с ним собирались пожениться!
Да, тут нечего было сказать. Любовь превыше всего.
21:45:19
– Уже устали, товарищ генерал? – спросил я запыхавшегося Кошкина, когда мы остановились на привал.
Кошкин тяжело опустился на землю.
– Да. Сами посудите, – генерал открутил крышку фляги и сделал несколько судорожных глотков, – где на корабле встретишь такое? Самый длинный марш-бросок, который я совершал, так это от орудийной палубы до запасной рубки.
– А чего именно от орудийной? – спросил Свердлов.
– И почему до запасной рубки? – рядом с Кошкиным села Игнатьева, которая почти не запыхалась.