– Вот, попей.

– Спасибо. – Он единым духом осушил стакан в несколько жадных глотков.

– Ты давно откинулся, чтобы так рвать пуп?

Он снова взялся за лопату.

– Достаточно, чтобы понять: ты закрутилась так, что рискуешь нарваться.

Она, сама безмятежность, спокойно отобрала у него лопату и бросила на землю.

– Хватит. Ты вчера здесь работал и позавчера до ночи. Такая жара стоит, а заработать тепловой удар – это не смешно.

– Ради приема не жалко, верно? – Теперь, когда его руки освободились, приходилось сдерживать себя, поскольку его вулкан клокотал накопившейся энергией. – Ты просто потрясла меня.

– Конечно, прием прошел потрясающе, но в этом не только моя заслуга. Меню просто изумительное. Ты и твои помощники превзошли все ожидания. Ты еще не знаешь одну хорошую новость. Супруги Макферсон внесли деньги на счет фонда, вполне достаточно, чтобы вытянуть наш проект. И пристройку нам надо возвести за несколько месяцев.

– Новость сама по себе хорошая. Вот только я подвел тебя. Не следовало оставлять тебя завтракать в одиночестве. – Он провел по волосам перепачканной ладонью, ее манерное спокойствие раздражало. Подмывало вывести ее из себя. Пусть загорится, сорвется на крик, бросится на него. Нет сил смотреть на эту тихоню.

– Не проблема. Все уже подготовлено, нам оставалось только…

– Что ты там выдумала? – закричал он, переключаясь на предмет, который реально взводил его. – «Грядущая заря» не для продажи.

Ее глаза удивленно расширились и голос зазвенел.

– А тебе-то что?

Так-то лучше.

– Ну да. Мне. Не ему.

– Джиму? Почему бы и нет?

– А мне его пиджак не нравится. Вот черт, имечко мужлана мне тоже не нравится. И запах его лосьона, и… Он подбивал к тебе клинья, разве ты не поняла?

– Даже если так, что из того? – упорствовала она, губы побелели, искры из глаз так и сыплются. – Я не набивалась, разве ты не заметил? И у нас с тобой не долгосрочный контракт. Сам знаешь. Ты уйдешь рано или поздно.

– Повеситься можно.

Она отмахнулась от него.

– Ты сказал, я смогу сделать это без твоей помощи.

Он нахмурился:

– Что? Когда?

– Позавчера вечером. Когда ушел, а я осталась с твоим прощальным подарком на шее. Я сказала, что не смогла бы справиться без тебя, а ты сказал…

Наверняка смогла бы…

Она неправильно поняла его. Раздражение мелким бесом вознеслось по его позвоночнику, и он поскреб затылок.

– Оливия, милая, я совсем не то имел в виду. – Ее глаза смятенно затуманились, он, подняв руки, шагнул к ней. – Я хотел сказать, что ты самая способная женщина из всех, с кем я был знаком, и я вовсе не желаю, чтобы ты брала все на себя. Если не вполне ясно выразился, прошу меня извинить.

Она качнула головой и вся словно сжалась. Наверное, и слышать не желает.

– А прощальный подарок? – Нелегкая сила. Будто муравьи забегали по коже. – Это был, черт возьми, особый подарок, вроде благодарности за твои, понятно, красивые глаза. Разве ты не въехала?

– Не знаю. Ни один мужчина не дарил мне нечто такое… интимное или же дорогостоящее.

– А ты первая женщина, которой я купил такую вещицу, – говорил он, опасливо приближаясь к ней. Ее внезапное смирение словно поощряло к этому. – Единственная женщина, которую я всегда готов осыпать драгоценностями.

– Джетт, полагаю, тебе следует…

Преодолев дистанцию, он обхватил ее изящные худощавые плечи и постарался излить сердце и душу в бездонный колодец ее зачарованного взгляда.

– Ты заставила меня увидеть не только то, что блестит снаружи. Ты ловко умеешь меня рассмешить до колик. Мы умеем ссориться и тешиться. Обожаю. Ты можешь вывернуть добрые намерения наизнанку. И заставить меня отчитаться «за базар».

Его хватка стала жестче, поскольку впервые в жизни он высказал все, что накипело, без обиняков, а она не отвечала. Во всяком случае, не так, как он надеялся.

– Всю жизнь я плыл по течению. Ты первая женщина, которая зацепила меня так, что захотелось бросить якорь. Чтобы рискнуть вдвоем. Я хочу остаться здесь, с тобой, войти в твои мечты. Я мечу на должность шефа и, даже если вздумаешь продержать меня два года в подручных, все равно буду здесь, даже через двадцать лет, работать рядом с тобой, чтобы мечта стала былью. – Он смел влажные волосы с ее лба. Только без паники. – Если еще не все ясно, постараюсь уложиться в несколько слов. Контракт. Бессрочный. Семейный. Хочу увидеть, как ты сидишь в качалке и нянчишь нашего первого ребенка, прикладываешь его к груди. Хочу увидеть тебя в том же кресле, когда мы будем праздновать шестьдесят лет со дня нашей свадьбы в окружении внуков…

– А если у меня не будет той восхитительной для тебя груди, что тогда? – Слова слетели с языка, прежде чем Оливия успела подвергнуть их цензуре. От такой несправедливости ее сердце болезненно сжалось. Почему судьба отказывает ей в том, чего она желает всей душой?

Его лоб прорезали морщины.

– Что ты имеешь в виду?

– Дети? Свадьба? – К глазам, помимо ее воли, подступили жгучие слезы. – Разве нам сейчас плохо без этого?

Темные глаза налились грозной силой, бешеный взгляд давил.

– Того, что есть, недостаточно. Я хочу большего. Я обрел сестру, затем ее лучшую подругу, вследствие чего решил: семья – очень даже хорошее дело.

– Нет. – Она покачала головой, сердце разрывалось на части. – Моя жизнь уже распланирована, и в тех контрактах семья не значится. Джетт Дейвис, Джетт Сеттер, шеф-гурман и чародей, всепланетный путешественник, брат моей лучшей подруги. Бри – твоя единственная семья, и она любит тебя.

– Я знаю, кто я такой, – бросил он зло, – и знаю, кто ты. Ты женщина, которую я люблю.

Люблю. Звучное слово завибрировало в пространстве между ними, их недоверчивые взгляды встретились. Словно Джетт, как и она, удивился и растерялся.

Словно жесткий кулак сокрушительно сдавил ей сердце. Она качнула головой:

– Нет. Так мы не придем к согласию.

Крепкие пальцы сжали ей руки, он резко приподнял ее, ноги оторвались от земли – пусть увидит и поймет, что кроется в его глазах. Отчаяние. Безысходность. Мука.

– Ну а теперь прикажи мне убраться. Скажи, что не хочешь, чтобы я вошел в твою жизнь.

– Это не так просто.

– Все просто, Оливия. – Он внезапно разжал руки, и она, отшатнувшись, едва не упала. Его рот мучительно скривился, глаза горестно застыли, она поняла, что обидела его. Точно так же, как и многие другие в его прошлой жизни.

– Джетт, пожалуйста, поверь, я никогда не хотела обидеть тебя. Поверь же.