из его жизни с высоко поднятой головой. Слишком много слез она пролила из-за дураков. Больше такого не повторится. Они ее слез недостойны.

Ступив на тротуар, она услышала, как за ней закрывается входная дверь; словно в конце их ужасного разговора поставили жирный восклицательный знак.

Стоя на ледяном ветру, Сэди чувствовала, как щиплет глаза, как сжимается сердце.

Она внушала себе, что глаза у нее слезятся от холода, а дышать трудно от ледяного ветра. Но потом по лицу у нее потекли горячие слезы, и она поняла, что будет плакать о Каррике — возможно, еще долго.

Она будет плакать, потому что он хороший, а она его потеряла. Не из-за жестокости или манипуляций, а из-за недоверия и страха.

Вот самое грустное окончание их истории.

Глава 11

— Сэди, я тебя не ждала.

Даже по интеркому Сэди уловила недовольство в голосе Бет. Подруга не любила, когда к ней заявлялись без предупреждения. Ничего, потерпит. Бет первая вмешалась в жизнь Сэди; Сэди не собиралась договариваться о встрече, как положено, чтобы что-то исправить.

Сэди провела рукой по голове. Она собрала волосы в конский хвост, так она выглядела более жестко, казалась старше и злее. Макияж наложила самый простой. Утром, после бессонной ночи, когда слезы перемежались злостью, она накрасила губы красной помадой того оттенка, который словно говорил, что с ней лучше не шутить.

Конечно, ей было грустно, больно, но еще, черт побери, она злилась. На Бет, на Каррика, на свою жизнь.

Она считала, что может доверять Бет и Каррику, но они ее подвели. Сэди никогда еще не чувствовала себя такой растерянной… такой потерянной. Настанет ли когда-нибудь время, когда она не будет чувствовать себя такой одинокой? Будет ли у нее человек, который поддержит ее, станет ли кто-то соломкой, на которую будет мягко падать?

Пока она ничего подобного не представляла. Она не представляла себе будущего ни с кем, кроме Каррика.

Но будущее с Карриком не суждено.

Родственники разочаровали ее, потому что поверили Деннису, а не ей. Бет не послушалась, когда Сэди велела ей не вмешиваться в ее жизнь. А Каррик ей не доверяет.

Хорошо, что у нее остался Хассан. Надо было тогда к нему прислушаться!

— Сэди, сейчас еще рано, я не одета, — сказала Бет.

Слабая отговорка!

— Бет, я уже видела тебя в пижаме. Открой дверь, черт побери!

— Зачем ты здесь?

— Затем, что нам с тобой необходимо поговорить. Ты намеренно сказала при Финне о том, что я якобы возвращаюсь во Францию. Ты прекрасно понимала, что он все передаст Каррику. Бет, ты напала на меня из засады и испортила мне жизнь. Открой дверь, черт побери!

Бет выругалась себе под нос.

— Дай мне десять минут, и я спущусь.

— Даю пять минут, и, если ты меня не впустишь, я буду звонить и стучать, пока ты не откроешь дверь.

Бет не ответила, и Сэди решила, что она согласилась. Если замок не щелкнет через пять минут, она воспользуется запасным ключом, который Бет дала ей несколько лет назад, о чем, скорее всего, уже забыла. Зато Сэди не забыла и собиралась им воспользоваться. Но ей еще нужно как-то провести пять минут. Выхватив из кармана телефон, она набрала номер. Настроена она была решительно — терять ей все равно нечего. Она переключилась на видеозвонок и впервые за много лет увидела на экране мамино лицо.

— Сэди, с тобой все в порядке? — Надо отдать маме должное, в ее голосе не слышалось и тени страха. — Что случилось?

— Я в порядке, мама. А где папа? — спросила Сэди и увидела поверх маминого плеча лицо отца. В его глазах она заметила беспокойство.

— Привет, родная.

Сэди прищурилась. Он утратил право ласково с ней разговаривать после того, как предпочел ей Денниса.

— Звоню сказать, что я очень злюсь на вас обоих. Мне очень больно.

Родители разинули рот от изумления. Да уж, они не думали, что утро пятницы начнется с выговора отдалившейся от них дочери.

Что ж, она может им сказать, что жизнь не всегда идет по плану.

— Когда я разводилась, вы были мне очень нужны. Когда я рассказывала, что Деннис плохо со мной обращался, я надеялась, что вы мне поверите. Тогда мне были очень нужны ваши любовь и поддержка. Но вы встали на его сторону. Вы предпочли поверить не мне, а человеку, которого вы почти не знали.

— Но тогда ты говорила такое, чему… было трудно поверить…

От маминых слов злость вскипела и перелилась через край.

— Мама, я никогда тебя не обманывала! А обязанность матери — защищать своих детей. Если моя дочь когда-нибудь придет ко мне и скажет, что ее муж ужасно с ней обращается, я встану на ее сторону, не задавая лишних вопросов. Я всегда буду хранить верность своему ребенку. Я не разочарую ее… или его. Мой ребенок всегда, всегда будет знать, что я его поддержу. Вы меня не поддержали. И сейчас не поддерживаете.

Оба молча открывали рот, как рыбы, вытащенные из воды. Сэди не знала, почему они молчат — от потрясения или потому, что ей наконец хватило смелости открыто высказать, как она недовольна их поведением. Их реакция не имела значения, главное — она наконец выразила свое разочарование.

Она не знала, будет ли еще когда-нибудь разговаривать с родителями. Что ж, ее устроит любой расклад. Важно одно — она впервые хочет постоять за себя.

Потому что, если она сейчас не сумеет постоять за себя, она никогда не сможет постоять за своего ребенка.

— Погоди… хочешь сказать, что ты беременна?

Мамины слова вернули Сэди в настоящее.

— Да, я беременна.

Мама захлопала в ладоши; у отца загорелись глаза.

— Как здорово! — вскричала мама. — Наш первый внук! Ах, детка, как я рада!

Сэди мрачно посмотрела на экран.

— Погодите… вы что, не слышали, что я говорила раньше?

Мама только отмахнулась:

— Все уже в прошлом. Все началось с чистого листа!

Да неужели? Сэди так не казалось.

— Нет, ничего не начнется с чистого листа! Вам придется извиниться, потому что вы очень подвели меня, сделали мне больно. Вот признайтесь: вы сами позвонили бы мне?

Ответа не потребовалось; она знала правду. Сэди провела пальцами по лбу.

— Ясно… в общем, я заканчиваю. Наш разговор ни к чему не привел… этого следовало ожидать.

— Подожди!

Экран заполнило лицо отца; на нем застыло униженное выражение.

— Сэди, не бросай трубку. Что нам сделать, чтобы все исправить?

Сэди пожала плечами:

— Не