худощавая старушка, испытывающая дичайший дефицит внимания и примеряющая на себя последовательно все болезни из медицинской энциклопедии. Если она читает газету, то заметки для нее слишком короткие и не отображают суть вопроса. Если статья – то наоборот, занимаются пустословием и разбазариванием газетных площадей. Врачи же вообще через одного изверги – то кормят лишними таблетками и залечивают, то не обращают внимания на болезни в угасающем организме. Она писала и звонила во все доступные места и требовала обеспечить соблюдение равноправия и законности.

Довелось и мне с ней столкнуться. Лампочку менял. Причем четыре раза. Светила слишком ярко и таким образом тратила народные деньги. Или наоборот, слишком тускло и я обогащался за счет выделенных на освещение средств. Отвадить старушку получилось просто: в последний раз захватил термометр, тот самый, что на батарейках. После замены лампочки я с очень озабоченным видом попросил старушенцию указать, где она обычно сидит и аккуратно положил его туда. Потом включил и последовательно зажимая и отпуская датчик, заставил стрелку двигаться туда-сюда. Такое представление поразило старушенцию в то самое, что у нее чесалось на предмет справедливости. Больше они меня не терзала, а когда мы пересекались в коридоре, уважительно здоровалась и называла по имени-отчеству.

– Дзеци, хто галодны, у сталовай суп ёсць. А хто не – бутэрброд рабице – легко перекрывая гам, разнесся над площадкой бас Пелагеи Серафимовны. Как любой человек любящий готовить, она очень ответственно относилась к соблюдению режима питания. Бывало полежишь подольше в постели, понежишься и придешь уже к окончанию завтрака. И вот наливает она тебе суп, а вид такой обиженный, что ты прямо физически ощущаешь, как твой организм испытывает огромный недостаток жиров, белков и может быть даже углеводов. Реально стыдно становится. А если придешь вовремя, да многословно похвалишь потом, так сразу в организме благодать разливается и вокруг птички щебечут. Вот и тут на мой взгляд наша повариха заготовила для диверсантов столько всего, что детям будет что есть не только на ужин, но еще получится сделать запас на пару дней вперед.

Впрочем, ее глас остался проигнорированным пионерской общественностью. Все заинтересованные давно нашли кухню, сообразили себе по предку гамбургера из двух кусков хлеба и котлеты и теперь только забегали разве что за компотом.

Я подошел к столу и заглянул за плечо главсестры, рассматривая записи. Не понял.

– Э-э-э-э, у нас же столько заданий не было – озадачено протянул я.

– Да, дети пошли на второй раз, а я делаю вид, что не замечаю – оказалось, что Ирина Евгеньевна умеет улыбаться – мне медсестры сообщили, что матрасы в поисках скрытого уже на второй раз выбивают. А порвали… – она потянулась –.. а не важно сколько порвали. Обычно мы выбивание только к зиме завершали.

– Думаю, надо постепенно завершать мероприятие – к нам неслышно подошел Василий Васильевич – мне кажется, что дети начали уставать…

* * *

Вы знаете, что выбрала команда победителей? Экскурсию в морг! Поначалу никто не поверил, но дети решительно подтвердили, что им охота туда, тем более морг изначально был закрыт нами красной меткой. Я как-то считал, что различные нервощекоталки типа «черная-черная рука черной-черной ночью…» появились уже гораздо позже, но видимо здорово ошибался. Да и с моей точки зрения смотреть там не на что – обычный зал с здоровым холодильником, где лежат тушки, иногда даже немножко помятые. На любом рынке точно такая же картина в мясном отделе, только тушки не человечьи. Но патологоанатом только хмыкнул и пригласил победителей за собой.

Мне же по должности достались «проигравшие». Доведя возбужденно гудящую группу до дверей склада, я открыл дверь, зажег свет и жестом пригласил ребят во внутрь.

– Можете брать все, что сможете унести в одиночку. Только чур, инструменты потом вернуть, иначе следующего раза не будет.

Конечно, предварительно я прошелся по складу, отбирая для себя наиболее пригодные ништяки и заранее роняя или переставляя на пол то, что может упасть. Правда, кроме выключателей, ничего особо нужного для текущих задач не нашел и поэтому с интересом наблюдал, что посчитают важным дети.

– А это можно взять? – мои размышления прервал пацаненок, у которого в руках был трансформатор. Офигеть, откуда он его выколупал?

– Если сможешь унести – то можно. – я улыбнулся в ответ – Но если не секрет, зачем он тебе? – на самом деле мне было мучительно жалко отдавать такую штуку. Может, обменяю на что-нибудь…

– Я приемник строю. С супергетеродином, на шести лампах – пацан гордо задрал нос.

– Здорово! А разве радиокружки летом работают? – удивился я.

– Не-е-е-е, я в городской радиоклуб хожу. У нас там радиостанция есть и я на ней даже уже один сеанс связи провел. – он шмыгнул носом – только еще карточка не пришла.

– Здорово, а можешь сделать доброе дело? – я мысленно потер руки – у нас тут есть радиола нерабочая, а починить ее у меня нет ни инструментов, ни знаний. Можешь передать просьбу руководителю уделить мне часочек-другой?

– Хорошо, я забегу – покладисто согласился пацан.

– Да не надо ноги бить, в больнице телефон же есть.

– Да мне не сложно, я же рядом живу…

То есть городской радиоклуб все это время был где-то рядом? Зря я тогда поверил словам Михаила, что в городе нет ничего радиолюбительского…

– И вот это тоже можно? – к «радиолюбителю» присоединился еще один. Да твою же маму! У этого на протянутой ладони лежали две индикаторных лампы.

– Конечно. Ты тоже радиоприемник строишь? – я постарался скрыть досаду про упущенное. Ведь все обсмотрел!

– Нет, у меня робот будет. С двумя программами!

Здорово. Если сейчас ко мне подойдет третий и спросит разрешения про радиолампы для постройки компьютера, то я начну грешить про альтернативные миры. Ну не было ничего в журналах про ЭВМ!

Однако следующим мне на осмотр было предъявлено нечто вроде большой катушки, содержащей внутри не один метр медной проволоки. Сияющий пацан сообщил, что наконец-то сделает себе нормальную антенну. Скептически оценив объемы, я порекомендовал не жадничать и раздать остатки друзьям.

Вообще у меня создалось впечатление, что все поголовно что-то делали. Практически всему пацаны находили применение. Даже остатки «руки» от УС-30 были признаны годными для постройки крана. В общем, от тотального выноса склада, ставшего пещерой али-бабы, детей останавливала только собственная грузоподъемность.

Улыбаясь, я наблюдал за процессом распределения материальных богатств. Часто найденное соседом признавалось гораздо более привлекательным и тут же происходил обмен, причем на мой взгляд, часто совершенно не равнозначный. Ну вот как можно обменять четыре каких-то колесика на