— крепкие. Прикинув на глаз, насадил на них торчащие гвозди, попав прямо в нужные отверстия. То же самое проделал и с остальными досками, приколотив их в итоге подобранным куском кирпича.

«Другое дело», — удовлетворенно подумал Камышев, оглядывая результат своей работы и доставая из кожи занозы.

Само кладбище, на котором он затем очутился, пройдя через арку, оказалось вполне аккуратным. За территорией явно ухаживали — косили траву, подкрашивали оградки и оттирали с памятников плесень и мох. А при входе даже росла невысокая кривая яблонька с ярко-красными плодами, под которой было удивительно чисто. Обычно, отметил Камышев, к этому времени поспевшие фрукты начинают опадать, усеивая землю цветным ковром, но тут их словно бы кто-то подбирал. Неужели такие вкусные?

Валерий подавил в себе соблазн сорвать бордовое яблочко и прошел мимо. Он шагал по подметенной дорожке, с любопытством осматривая захоронения, среди которых встречались не только советские с металлическими обелисками, увенчанные пятиконечными звездами, или с простыми деревянными крестами, но и совсем старые, довольно богато при этом украшенные. Из хорошего светлого камня, с вензелями и надписями в дореволюционной орфографии.

«Петр Андреевич Рахмановский, титулярный советник», — прочитал Валерий на одном из таких надгробий с неуместной, как ему показалось, гравировкой в виде черепа со скрещенными костями.

Потом он вспомнил, что этот символ называется «Адамова голова», и использовали его не только книжные пираты, но и православные верующие. Прабабушка Маша, кажется, даже об этом что-то рассказывала, не придавая черепу и костям никакого пугающего смысла. Напротив, говорила она, это означает, что умерший человек не исчез навсегда, а обрел вечную жизнь. В загробный мир Камышев, как комсомолец и следователь, не верил, однако к прабабушкиным заблуждениям относился с уважением.

Время наступало вечернее, стало заметно прохладнее. Кладбище постепенно затягивало белесым туманом, и Камышев невольно поежился, вспоминая недавние рассказы, где фигурировала таинственная мгла и якобы прячущиеся в ней злобные духи.

«Это всего лишь атмосферное явление, — твердо сказал сам себе Валерий. — Влага конденсируется из-за температурных колебаний».

Тем не менее, его настигло неприятное ощущение чьего-то присутствия, хотя ни одной живой души на всем кладбище он так и не встретил, хотя обошел его целиком. Пора было возвращаться в гостиницу и готовить ужин. Следователь направился в сторону арки, прошел мимо яблони и вышел с погоста, незаметно вздохнув с облегчением.

— Родственника искали? — позади раздался незнакомый мужской голос, и следователь резко обернулся.

Под входной аркой стоял довольно еще молодой мужчина, лет сорока на вид, худой и бледный. Он доброжелательно улыбался, растягивая тонкогубый рот и всем своим видом показывая, что хочет помочь. Руками он опирался на штыковую лопату, которой явно что-то недавно раскапывал. Вроде свежей могилы, к примеру. Вот только откуда он мог взяться?

— Да нет, вы знаете, я не местный, — ответил Валерий, доставая из кармана служебное удостоверение и подойдя чуть ближе. — Я из милиции. Скажите, вам случалось видеть черную двадцать первую «Волгу» без номеров?

— Это из-за которой весь город на ушах стоит? — понимающе закивал мужчина. — Видел я ее, и не раз.

— А можно подробнее? — заинтересовался Валерий, убедившись, что не зря все-таки решил заглянуть сюда. — Когда, при каких обстоятельствах, как часто? Что можете в целом о ней рассказать?

— Да ничего особенного, — его собеседник, пожав плечами, подошел к арке и встал напротив следователя, отставив лопату в сторону и оперев ее о кирпичную кладку. — Она время от времени тут появляется, постоит у ворот и затем уезжает.

— И когда в последний раз это было? — уточнил Камышев. — В какой день? В какие часы?

— Двадцать девятого июля я ее точно здесь видел, — принялся вспоминать мужчина. — Потом двадцать седьмого августа… В этом месяце еще мне не попадалась.

— Вы так это прям точно по датам помните? — удивился Валерий.

— А чего тут сложного? — его собеседник пожал плечами. — Это же полнолуние оба раза было, легко запомнилось… А вот время разное, тут они ничем не выделились.

«Любопытное совпадение, — подумал Камышев. — Еще неясно, что здесь более странное — любовь преступников к полнолунию или то, что этот мужик такие детали помнит. Если, конечно, не врет… Кстати, возле отделения меня тогда тоже луна ослепила, как я поначалу решил. Только не полная. А так, был бы я суеверным, подумал бы, что это какие-нибудь вурдалаки».

Вслух же он сказал другое:

— Может, вы видели кого-то из пассажиров или водителя?

— Нет, — мужчина покачал головой. — Никто оттуда ни разу не выходил, а сам я приближаться к ней опасаюсь. Работая на кладбище, знаете ли, начинаешь ценить жизнь. Кстати, я Анатолий Максимович Кошкин, местный сторож. Можно сказать, хозяин кладбища.

Он неловко рассмеялся, обнажив темно-синие зубы. Камышев напрягся, мысленно сверяясь с описанием человека, которого видели на рынке. В целом похож, но утверждать ничего нельзя. Надо бы вызвать его на беседу, подумал Валерий. Повод есть — он видел черную «Волгу», вот и пусть дает подробные показания. Впрочем, рабочая папка с листами бумаги и ручкой у него с собой, можно сразу, как говорится, не отходя от кассы…

— А сегодня, к примеру, она вам не попадалась, эта машина? — осторожно закинул удочку следователь, аккуратно поставив на землю сумку с овощами, сильно оттягивающую руку. — Говорят, ее возле рынка днем видели…

— На рынке я сегодня не был, — покачал головой Кошкин. — У меня смена суточная, завтра утром только напарнику ее сдам. А здесь, возле кладбища, этой машины не было. Я бы увидел. Да и, тем более, говорю ж вам, в полнолуние они приезжают. Уж почему и зачем — тут я вам не помощник, сами разгребайте.

Он пристально посмотрел на Камышева, словно бы изучая. И в тот момент, когда Валерий решил задать следующий вопрос, со стороны тенистой аллеи послышался еще один голос, и к выходу с кладбища подошла женщина в белой косынке, засаленной телогрейке и тяжеленных резиновых сапогах. В одной руке она держала растрепанный веник и металлический совок, а в другой — жестяное ведро. Лицо ее было красным, будто обваренное кипятком. Следователь невольно сравнил его с яблоком, одним из многих растущих на деревце рядом со старинной аркой.

— Толя, ты бы хоть рот споласкивал после своего черничного варенья, а то на зубы смотреть страшно, — обратилась она к «хозяину кладбища», а потом повернулась к Камышеву. — Доброго вам вечера. Извините, я слышала, что вы из милиции. Черную «Волгу» ищете?

— Ее самую, — кивнул Валерий, решив, что на другой стороне погоста есть второй вход. — А вы тоже о ней что-то знаете?

— А кто ж о ней не знает? — женщина ответила