— Я не нуждаюсь в подачках. У меня есть своя гордость.

— Я не сомневаюсь.

— Представляю, что Вы обо мне думаете.

— Нет, — вырвалось у Алексея, — я ничего такого не думаю. Я умею разбираться в людях и отличаю правду и ложь как свет и тьму. Если бы Вы знали меня ближе… Вы прекрасная девушка, Лиза. Вы просто попали в беду.

— Странный Вы человек, — отвечала Лиза, слегка покачав головой. — Итак, я готова. Отведете меня?

— Конечно, пальто можете не надевать, домик для гостей соединен переходом. Так что на улицу выходить не нужно.

Лиза кивнула в знак одобрения. Белосельский поднялся с ней на второй этаж и прошествовал по холлу, когда с верхнего балкона раздался веселый голосок Ивы:

— Добрый вечер, дядя.

Но увидев, что ее опекун не один, а рядом с ним идет незнакомая девушка, Ива нахмурила брови и скрылась.

— Кто это? — спросила Лиза.

— Это моя приемная дочь, Ива.

Лиза тут же захотела спросить, есть ли у Алексея свои дети, но вспомнила, что невежливо задавать слишком много вопросов. Они миновали ряд бесчисленных переходов, казавшихся запутанными как в лабиринте Дедала, но все кругом блистало роскошью — арки, лепные розетки, камины, пилястры. Наконец Белосельский отворил дверь, но сам дальше не двинулся.

— Это Ваша комната, Лиза. Отдыхайте. Вас никто не побеспокоит. Если Вам что-нибудь понадобится, позвоните мне. Вот телефон.

Он сунул ей в руку светящуюся трубку.

— Я не могу это принять… этот телефон… это слишком дорогая вещь.

— Вернете утром, всего на одну ночь.

— Только на одну ночь, и Вы не будете меня уговаривать ничего принять от Вас. Обещайте. Только при этом условии я остаюсь. Обещайте же!

Белосельский пообещал. И затем, пожелав Лизе спокойной ночи, медленно направился к себе в кабинет.

Лиза тем временем несколько минут разглядывала белоснежную спальню в стиле барокко. Ее внимание привлекла несколько массивная кровать с изголовьем, украшенным золотыми виньетками; на белой консоли стояли серебряные жирандоли; на бархатной оттоманке с длинными, как у цапли, «ножками» были разбросаны атласные подушки. Заглядывать в шкаф Лиза сочла некрасивым поступком, поэтому, отказавшись от намерения найти там пижаму, она сложила верхнюю одежду на ромбовидный пуфик и закуталась в одеяло. Она была утомлена; в ее голове роились мысли, беспорядочные, хаотичные; будущее по-прежнему ей представлялось чем-то туманным и неопределенным. Что принесет ей утро? Что будет с ней завтра? Как она сможет расплатиться за ночлег и ужин? И главное — что подумает о ней Алексей? Почему он делает что-то для нее? Может, он делает это всегда? И она для него лишь одна из немногих?

Белосельский же сидел в своем кабинете и тоже думал о Лизе. Как помочь этой девушке? Как заставить ее понять, что он в состоянии предложить ей бескорыстную поддержку, не требуя ничего взамен? И главное — поверит ли Лиза в его намерения?

Его размышления прервал Виталий, явившийся с вечерним «докладом».

— Звонил Сафронов, он хочет, чтобы Вы завтра обязательно присутствовали на совещании в агентстве.

— Это я знаю, что еще?

— Несколько более или менее незначительных звонков из Ваших фондов в Ростове.

— Я не могу этим заниматься. Да, я знаю, что сейчас там происходит, но я пока нужен здесь. Отправь кого-нибудь, чтобы остановить то, что происходит.

— Будет выполнено. Дарья хочет взять несколько свободных дней.

— Зачем?

— Она должна съездить к родственникам.

— У нее только приемные родители.

— К ним она и хочет, хотя бы на неделю.

— Она мне нужна здесь, точнее, понадобится.

— Самина ее сможет заменить.

— Нет, она не хочет больше выносить Иву, поэтому Дарья выбрала совсем неудачное время… Ну ладно, пара-тройка дней — куда ни шло еще, но неделя — много.

— И последнее… — Виталий немного замялся. — Мне нужны инструкции по поводу… насчет девушки, которую мы привезли сегодня…

— Насчет Лизы? Ты что-то имеешь против?

— Что Вы, шеф? Вы меня неправильно поняли… Просто я хотел бы знать… ведь Вы уедете завтра… точнее, завтра у Вас трудный день… а эта девушка останется в доме… Мы ведь не знаем кто она…

— Я знаю кто она. Твои страхи напрасны. Лиза пока поживет здесь.

— На каких условиях?

Белосельский посмотрел на Виталия, который сразу съежился от взгляда патрона. Воцарилось молчание.

— Мне что-то не нравится твой намек. Я что, по-твоему, могу себя вести недостойно? Даже Самина отделалась бы шуткой. Но ты… не ожидал этого…

— Прошу прощения, шеф, дело в том, что…

— Я требую уважительного отношения к Лизе со стороны всех. В мое отсутствие чтобы никто ей даже слова плохого не сказал, я уж не говорю про что-либо другое. Если она захочет уйти, предупредишь меня. Но я полагаю, она останется здесь… остальное тебя не касается… Ты обеспечишь девушку всем необходимым, понял? Лично за всем проследишь!

Виталий стал кивать в знак согласия, но по виду его было заметно, что он озадачен.

— А теперь давай к нашим главным делам.

— Да, завтра нам предстоит день весьма непростой.

— Почему же? Ведь те усилия, которые мы затрачиваем, не спасают чью-либо жизнь? Ты разве сожалеешь о чем-то? Ладно, довольно сентиментальностей… Теперь докладывай.

— Я убедил Нечаевых, что Вы готовы не только выступить в суде, но и действительно обладаете реальными силами, чтобы выиграть процесс. Я рассказал, что Вы не совсем обыкновенный правозащитник, который любит сотрясать воздух пафосными речами, а человек слова и дела, и если уж за что взялись, то непременно доведете до конца.

— Ты упомянул, что когда я подключаюсь к слушанию дела, то всегда выигрываю его?

— Да, но именно это как раз и вызвало у них сильнейшее подозрение. Ведь в газетах всегда упоминается, что Вы один из самых богатых людей России… Журналисты не упускают случая, чтобы Вас не «уколоть». Они ведь считают, что такие понятия, как богатство и справедливость находятся на противоположных полюсах.

— Но ты их убедил?

— Не совсем, но они сами признали, что у них нет другого выхода, кроме как принять Вашу помощь. Ведь все адвокаты, как Вы знаете, от них отказались, так как их противник не только обладает властью и влиянием, но и является известным ресторатором Москвы и дружен с влиятельными лицами.

— Мне хотелось, чтобы Нечаевы согласились принять от меня поддержку без всякого давления. Я не могу действовать против их воли. А ты говорил с Коробцевым еще раз? Ведь именно он порекомендовал обратиться ко мне…