Ещё один удар кошмаров, бросок гончих – и от элементалей остаётся только груда камней, определяющихся как пять мер соответствующего ресурса. Загрузив их на предусмотрительно взятую с собой крестьянскую телегу и захватив шахту, двинулись дальше.

Через некоторое время в голове возник какой-то назойливый шум, от которого никак не получалось избавиться, он мешал сосредоточиться на дороге и дальнейших планах. Чтобы отвлечься, решил раскрыть карту и посмотреть, как там дела у Искры. Стоило распахнуть интерфейс и переместиться к демонице, как шум тут же пропал, оказавшись криво настроенным оповещением о нестандартной ситуации. А передо мной раскрылась занятная картина. Отряд Искры стоял на небольшой поляне, усеянной выбеленными временем и ветрами костями и окружённой холмами, а перед ними разлеглось странное существо – каменный истукан с телом мантикоры и лицом женщины. Распахнув огромные крылья и вздыбив хвост с ядовитым жалом, существо смотрело на Искру и чего-то ждало.

Суккуба шастала из стороны в сторону и тихо бурчала себе под нос: «Принадлежит мне, пользуются другие; мне принадлежит, другие им пользуются чаще».

– Искра, – обратился я к суккубе. – Искра… Искра… да Искранитал, чёрт тебя дери!

– Точно, имя, моё имя! – воскликнула она. – Спасибо, милорд.

– Правильный ответ, – безжизненным голосом произнёс каменный сфинкс.

– Следующий вопрос: «Чего становится больше, если перевернуть его вверх ногами?»

В воздухе разлилась напряжённая тишина, суккуба уставилась в небо, видимо ожидая от меня подсказки. Я думал и чувствовал, как сквозь пальцы утекает песок отпущенного на ответ времени. Песок тонкой струйкой сбегал вниз, отсчитывая оставшиеся секунды, тихо шелестя и образовывая небольшую горку. И в какой-то миг меня осенило.

– Время, Искра, это время, уровень песка в колбе часов.

– Время, песок в колбе часов, – послушно повторила демоница.

– Правильный ответ, – вновь раздался безжизненный голос сфинкса.

– Может ли всемогущий бог создать камень, который не сможет поднять? – Мне показалось, или в голосе сфинкса прорезались какие-то эмоции.

– Молчать! – заорал я на демоницу, вознамерившуюся дать ответ.

– Но почему? – обиженно надула та губки.

– И что ты хотела ответить?

– Ну, может, конечно, всемогущий бог всё может… – В голосе столько ехидства, словно она прописные истины бесу объясняет.

– То есть, не подняв камень, который сам же создал, он перестанет быть всемогущим или всё же он сможет поднять камень, который поднять нельзя?

Искра уставилась в одну точку и впала в ступор. А я задумался над ситуацией. Сфинкс играл не по правилам: заданная им задачка была парадоксом всемогущества, который мог быть разрешён только в философском смысле с рядом допущений и обоснований и не имел однозначного ответа да или нет. И почему-то мне думается, что философские разглагольствования в стиле Фомы Аквинского или Августина Блаженного не пройдут, да и в устах демоницы звучать будут несколько парадоксально. Нужно срочно что-то придумать.

– Искра, а спроси этого льва-переростка, о каких всемогущих богах идёт речь, об Эльрасе, Ллос или УрГате.

– О всемогущем боге, – прозвучало в ответ на вопрос суккубы.

– Ага, а какой из богов более всемогущ?

Но ответить сфинксу не дали. С небес на каменное изваяние обрушился огненный метеорит, одновременно его фигуру затопило обжигающе-ярким светом, окутало ядовитым туманом, оплело странными лианами и паутиной, и тут же всё пропало, оставив на месте грозной фигуры лишь горсть щебня.

Искру окутало золотым сиянием повышения уровня, она довольно улыбнулась, деловито вступила на ещё горячую, почерневшую землю и начала копаться в останках сфинкса. Через минуту поиска вытащила из-под груды песка и щебня сначала сундук с сорванной крышкой, в котором лежало 20 000 золотых, а потом ожерелье победы, дающее + 3 к нападению и силе магии героя. Но на этом трофеи не закончились, разгребая горячие угли, она вдруг наткнулась на пять крупных разноцветных и тёплых яиц. А перед моими глазами выскочило сообщение: «Вами получено уникальное задание „Наседка”. Степень выполнения задания 0/5». И всё, больше никаких пояснений.

– Искра, уложи их в какой-нибудь котёл и засыпь углями с этого места, а потом уж в инвентарь, в замке будем разбираться, что такое нам досталось и что с этим делать.

Услышав подтверждение того, что мой приказ понят, я свернул карту, тем более что подъехавший Табор, впереди которого восседал донельзя довольный Алтрама (мальчишку кошмары, к общему удивлению, подпускали и даже давали покормить себя яблоками, которых юркий парень утащил с кухни целый мешок), коснулся моего плеча и указал вперёд, на поднимающиеся из травы песчаные стены Колизея.

Трибуны восторженно ревели, а на белый песок арены летели монеты, цветы и разноцветные шёлковые ленты. Огромный орк нагнулся, подбирая ленту, и, красуясь, поднял над головой, вызвав новый шквал оваций. Но даже этот шум перекрыл восторженный крик какой-то молодой орчанки с такой же лентой на плече.

«Кажется, повезло нарваться на местную звезду», – промелькнула мрачная мысль.

Я встряхнулся, поднял одолженный у одного из разорителей щит и под зычный голос то ли судьи, то ли кого-то вроде конферансье вышел на арену.

Удар гонга – и орк разъярённым носорогом рванул в мою сторону; замах шипастой палицей, но удар уходит в пустоту. Затормозив и взметнув тучи пыли, орк разворачивается и мягкой кошачьей походкой скользит ко мне, в весёлой усмешке обнажая пожелтевшие клыки. Снова удар, отскакиваю назад, ныряю и кувырком ухожу от следующего. Свист и улюлюканья летят мне вслед, а орк, вновь красуясь, поднимает руки, приветствуя толпу.

Зло усмехаюсь, шаг, ещё шаг и пируэтом ухожу от удара за спину противнику, а секира впивается в щит, орк невероятным образом успевает развернуться и остановить мой удар. Нырок под новый замах палицы, секира рассекает пустоту, а удар палицы, раскалывая щит, заставляет меня взмыть в воздух и с высоты обрушиться на песок. Полоска жизни проседает на четверть, а трибуны вновь кричат и рукоплещут.

Тяжело поднимаюсь, скидывая с руки обломки щита, выдёргиваю из ножен крис и бросаюсь в новую атаку. Обмен ударами, уход, ещё уход, полукружье взмаха – и секира цепляет обнажённое плечо орка. Ледяная корка обхватывает бицепс, секунду не давая поднять руку, шаг вперёд – и крис, рассекая плоть, уходит под рёбра, а удар щита отшвыривает меня назад, вновь снимая хиты.

Орк неожиданно замирает на месте, и его дубина, ударяясь о щит, начинает отбивать странный размеренный ритм. Пытаюсь сократить расстояние и атаковать, но вокруг меня уже кружатся какие-то неясные тени, а воздух становится тягучим и тяжёлым, будто кто-то обрушил на плечи стотонную глыбу. Рывок – и туша орка врезается в меня, вновь отправляя в полёт, который останавливает стена арены.