— Ладно, не расстраивайся. Ты только здорово сглупила, надо было ко мне обратиться.

— Да где же тебя найдешь? И потом, обращалась я к некоторым бывшим приятелям… никто не помог.

— Ну и черт с ними! Скажи, кто-нибудь из нашего круга, кроме меня, знает про ларек и вообще про сферу твоего обитания?

— Нет. Как они могут узнать? Ты и то благодаря совершенно необъяснимому случаю.

— Тогда есть возможность вернуть тебя обратно к нам так, как будто ты никуда и не пропадала.

— То есть? А где же я была?

— Вот это мы обсудим под ликер.

Когда подали ликер, Лора уже все придумала.

— Скажем так, ты, этакая сумасбродка, влюбилась в одного бизнесмена из Сибири и уехала к нему. Это даже романтично и имеет аналоги в истории. Но любовь прошла, и ты вернулась в Москву. Особых капиталов, скажем, не нажила, поэтому пошла работать ко мне.

— Но ведь я все забыла! Да к тому же все так изменилось!.. Я даже не знаю, как с компьютером обращаться.

— Не волнуйся! Мы вот что сделаем. Сейчас у нас середина декабря. С января ты пойдешь на курсы. Научишься работать на компьютере, вспомнишь свой английский и основы бухгалтерского учета. К работе у меня приступишь, скажем, в июле.

— Но у меня нет…

— Я все оплачу. Идет?

— Лора, как мне тебя благодарить? — слезы потекли по щекам Зои.

— Успокойся. Здесь не принято плакать. То, что я хочу для тебя сделать, это всего лишь малая толика того, что ты заслужила. — Лора замолчала, о чем-то размышляя. — Значит, — вернулась она к разговору, — мобильный у тебя есть. Связь будем держать по нему. Кстати, потом переедешь в одну из моих квартир. Я несколько квартир купила и теперь их сдаю. А лучше всего в студию. Прелесть! Только после ремонта. Будешь жить за счет фирмы… первое время, а там посмотрим.

— Ой, а как же Нина?

— Очень, как я поняла, ты ей нужна! Ты скажи ей, кто ее отец, чем занимается, и предоставь полную свободу, — рассмеявшись, предложила Лора. — Если она не дура, то так раскрутит Болгаринова, что тому мало не покажется. Ух, и сволочь Всеволод Степанович! Помню его! Ко мне тоже подбивал. Да только я его так двинула, что кровь брызнула. Шрам, наверное, возле брови остался.

Зоя сцепила пальцы.

— Если бы ты знала, сколько раз мысленно я била Болгаринова по его холеной морде… Сколько раз!..

— А надо было всего один, только наяву. И сразу легче бы стало, и он, подонок, платил бы деньги на содержание Нинки. Ну да что теперь об этом. Значит, — подвела итог их встречи Лора, — я тебе буду платить стипендию, а ты увольняйся и принимайся за восстановление старого и изучение нового.

Они расстались. Зоя не верила, что возможно подняться с того дна, на которое она опустилась. Но на другой же день она устроилась на курсы.

* * *

Нина долго стояла с открытым ртом, глядя, с каким усердием мать занимается английским. Чтобы дочь не мешала, Зоя выделила ей часть из своей стипендии.

— Нет, ты это?.. — Нина не могла взять в толк, что происходит. — Ты это, или с ума сошла или клад нашла?

— Клад! — ответила Зоя, оторвав взгляд от учебника. — Подругу… настоящую…

— Неплохо, — почесывая подбородок и пересчитывая выданные ей деньги, проговорила дочь.

— Ты подожди! Вот устроюсь на фирму, ты у меня учиться пойдешь. Нельзя же вот так, десять классов и все. Да еще привычку взяла с места на место бегать!

— Великое удовольствие продавщицей быть! Если бы еще в бутике каком-нибудь классном, а то химикаты в ледяном подвале продаю. Тоска!

— А закончила бы фармацевтический колледж, в аптеке бы работала. В белом халатике. Такие там девочки все славные…

— Не, в аптеке не хочу…

«А может, и правда, сказать Нинке, кто ее отец, да отправить в Данию. Она там пригрозит ему скандалом перед зданием посольства, тот струсит, пойдет на контакт… Пусть тогда ее будущее устраивает. Такая ленивая, такая наглая… — с внутренней неприязнью посмотрела Зоя на дочь. — Ладно, пока повременю, жаль ее все-таки, мало ли что ей в голову взбредет, еще за решетку угодит».

Зоя созванивалась с Лорой и сообщала о своих успехах. Вновь они встретились в мае. На предложение Ильховской отправиться вместе с ее друзьями в замок на Лазурном побережье Зоя ответила отказом.

— Глупая, ты же должна войти в мой круг, — втолковывала ей Лора. — Лучшей возможности для непринужденного знакомства, чем отдых, не найти. Легенду мы тебе разработали. Даже пыль в глаза пустим, скажем, что окончила Чикагский университет.

— Ой, зачем?

— Ну ты же там училась!

— Училась.

— А окончила или нет, никого не касается. Пойми, я хочу сделать все, чтобы ты вновь заняла достойное место в жизни.

И все произошло, как Лора и обещала. Непринужденное знакомство, очаровательный замок, путешествие на яхте…

С гибелью Лоры оборвалась надежда Зои на возвращение в прежний круг. Несмотря на отношения, возникшие между нею и Арсением, тот не захотел утруждать себя хлопотами. Он сослался на то, что Лора не успела подписать приказ о ее приеме на работу, и выразил ей по этому поводу сожаление.

Зоя попыталась сама устроиться на какую-нибудь хорошую фирму. Но там требовался опыт работы не менее пяти лет и рекомендации. Тогда она снизила планку и стала искать более или менее приличное место, но и там бы нужен опыт работы и те же пресловутые рекомендации. В результате, не имея копейки за душой, ей пришлось вернуться в ларек.

«Ничего, — думала она, — отработаю шесть месяцев, получу свою часть наследства и тогда разберусь, что и как».

— Вот и разобралась, — обреченно прошептала Зоя, — да еще так быстро. Спасибо, помогли… сволочи! Они все так устроены, как я мечтать себе не позволяю, и меня первую выбить решили. Ох, — осторожно приподнялась она с подушки. Провела рукой по забинтованному животу. И так ей жаль стало самое себя, что не смогла сдержать слез. — И отчего это считается, что жалеть себя нельзя. Других можно, а себя — нет. А кто мне ближе себя самой?.. — Зоя стала тихо всхлипывать. — Вначале думала, раз выпал мне удел из достатка в бедность перейти, буду жить насыщенной духовной жизнью. Ведь как считается, богатым за удовольствиями да развлечениями не до развития своей личности. А бедняк, он просто переполнен духовностью, она так и исходит от него. Глупость несусветная! Но я поначалу на все унижения, неудачи закрывала глаза. Отработаю, приду домой, включу музыку, слушаю, наслаждаюсь, наверное, не столько музыкой, сколько тем, что им, богатым, не дано такое тонкое восприятие музыкальных глубин. А потом стала задумываться, какой толк от моей мышиной духовности? Ложусь в постель не с мужчиной, а с томиком Фета… под ежевечерний мат соседей с верхнего этажа. Уши затыкаю и балдею от своей духовности. — Несмотря на седативные средства, принятые по указанию врача, заснуть Зоя не могла. Настолько взволновало ее собственное решение отказаться от своей доли наследства. — Я откажусь, а кто-то один из них изведет всех, присвоит себе Лоркино наследство и пустит его по ветру. Ох, тяжело!.. Вон Нинка меня дурой называет, а я не дура, я трусливая. Но если разобраться, чего я боюсь? Ну, убьют меня! Эка важность! Все равно не живу, а существую. Нет, конечно, можно и существовать, но только не догадываться об этом. Но беда в том, что многие догадываются. Пьют отчего? От веселой жизни? Наоборот, чтобы хоть как-то ее расцветить, — Зоя начала нервничать. Расчесывать руки, шею. — Надо разобраться хоть немного, а то не усну, — проговорила она. — Вот Достоевский… ведь практически в каждом романе — убийство… и в то же время все о душе, о Боге… то с умилением, то с проклятием… Значит, даже он, отрицая убийство, его же и допускает… — Мороз пробежал по коже, Зоя завернулась в одеяло. — А Толстой с его светлой гармонией… тоже допускает… — от этой мысли Зое стало страшно. Она не была сильно верующей и пришла к вере в Бога не сама, а восприняв, насколько удалось, эту веру через великих писателей. Они были для нее апостолами. Их стихи — молитвами. — Он же допустил убийство в «Крейцеровой сонате», — с ужасом подумала она, — и Анне позволил совершить насилие…