– Придется заплатить за выпивку, сынок, – хмыкнул хозяин. – У меня тут не богоугодное заведение. С тебя сто дракаров.

В комнате стояли четыре узкие кровати, по две у каждой стены. На полу топорщился унылый темно-коричневый ковер, полдюжины незажженных свечей торчали в углах – и больше ничего. Не императорская резиденция, конечно, но все лучше, чем ночевать на улице.

Пока он смотрел в окно, на заставленный пустыми бочками задний двор, Рика спросила:

– Она, кажется, назвала тебя Каппом?

– Тебе-то что? – огрызнулся он.

– Просто я думала, что ты Рандур Эстеву, а ты, оказывается, Капп. Так какое из этих имен твое?

– Мое настоящее имя не Рандур. – Он бросил взгляд на Эйр, которая уже знала всю историю. Улыбка змейкой скользнула по ее губам, и она кивнула, словно скомандовав: «Продолжай».

– Ты не любишь говорить о своем прошлом, – заметила Рика. – Похоже, не без причины.

Он очень старался показать себя неотесанным деревенским пареньком, впервые пришедшим в город и неопытным в городской жизни. Незачем Рике было знать, все и так сложно, однако пришла пора покаяться во лжи.

– Я пришел в Виллджамур с бумагами, украденными у трупа. Настоящий Рандур был молодым человеком одного возраста со мной, и когда его нашли убитым в доках, мой пронырливый дядюшка с Й’ирена ухитрился присвоить документы, по которым этот Рандур допускался в Виллджамур. По-настоящему меня зовут Капп, но я присвоил себе его имя, стал Рандуром. У меня были свои планы. Мне надо было поговорить с великими культистами города, чтобы спасти жизнь матери. Но это уже другая история, и я не буду ее сейчас повторять. Разве так уж плохо, что я пошел на обман?

Подробности вроде тех, что в великом городе он спал с богатыми дамами, которых обворовывал, чтобы расплатиться с культистами, лучше пока, пожалуй, опустить.

– Ну вот, теперь вы все знаете. Капп – мое настоящее имя, – сдержанно сказал он. – Но, Рандур или Капп, задницы ваши я все же спас.

Рика глядела в окно, на серое полуденное небо, которое уже начинал заполнять снег.

– Это верно, и твои мотивы были вполне чисты, даже если методы не вполне заслуживали моего одобрения. Капп, говоришь? Что ж, по-моему, это более достойное имя. Рандур звучит как-то приторно.

– Что, и это все? – переспросил он. – Никаких нотаций, никаких нравоучений и угроз, что мой грешный зад будет гореть в каком-нибудь аду за все, что я натворил?

Тут Рика засмеялась, впервые за все время, и он сразу подумал, что, наверное, сморозил какую-нибудь глупость.

– Это все, Капп. Моя религия не всегда такая сложная. Твои намерения были чисты. Как иначе мы можем судить других?

– А я думал, у вас там миллион правил о том, что делать и чего не делать.

– Правила, конечно, существуют, но лишь для того, чтобы помочь совершенствоваться духовно, а не для того, чтобы судить других. Хотя встречаются жрецы, толкующие некоторые аспекты нашей веры в ключе, который я назвала бы негативным, все же в целом мы – каждый человек – есть лишь сумма наших деяний. Неужели я и впрямь кажусь такой… жестокой?

– Ну, немного… Поучать вы любите, – буркнул молодой человек. И добавил: – Только без обид, леди.

– Наверное, мне многое пришлось пережить… Сначала возвращение в Виллджамур, потом… внезапное изгнание. Нам всем выпало большое испытание.

– Как скажете, – кивнул Рандур, забывая, как часто с ним случалось, кто эта женщина перед ним.

По правде говоря, Рике и впрямь досталось: сначала ее вырвали из места, которое она считала своим духовным убежищем, и привезли в столицу, где она в одночасье сделалась повелительницей миллионов жизней, и почти тут же ее советники устроили против нее заговор, обвинив ее в намерении истребить тысячи своих подданных.

– Слушайте, нам надо выбрать: либо сидеть здесь и перебирать свои несчастья, либо взбодриться, – продолжал он. – Лично я иду вниз есть. Кто со мной?

Девушки тут же вскочили на ноги.

Эйр и Рика, ссутулившись, насколько могли, – они ведь были особами королевской крови, и их с рождения учили высоко держать голову, – жались к стене полутемного трактира. Рандур готов был в любую минуту пустить в дело тонкий меч, висевший у него на боку. Шелестели игральные карты, донце стакана стукало о стол, тикали часы – обычные дневные звуки в трактире. Все переменилось к вечеру, когда небогатого народу прибыло: беднякам не терпелось вложить свои жалкие заработки в знакомства, которые вряд ли когда-нибудь принесут им пользу.

То и дело появлялись молодые женщины, не все одинаково привлекательные, но все же. Они садились у барной стойки и ждали, когда кто-нибудь купит им выпить, и желающие неизменно находились. Обычно это были неотесанные деревенские мужланы, хотя, к удивлению Рандура, попадались и вполне приличные. Он поневоле спрашивал себя: «Неужели это все, что есть у этих людей в жизни?»

Его собственная жизнь переменилась до неузнаваемости. Теперь важнее всего на свете для него было делать дело.

Втроем они сидели и вели легкий, ни к чему не обязывающий разговор, который мог состояться в любое время и в любом месте. Эйр забавлялась, поддразнивая Рандура, пока Рика расспрашивала его о воспитании, полученном им здесь, на Фолке. Интерес, который она выказывала к другим людям и к их делам, был просто поразителен для женщины столь высокого происхождения.

Беседа в темном углу заштатного трактира сделала их ближе.

Вдруг в круг света, который фонари отбрасывали в центр заведения, нетвердой походкой вступил вошедший с улицы мужчина в плаще с навощенным капюшоном и до смешного пестрых штанах. Его черная рубашка с рюшами не опозорила бы и гардероб Рандура. Стройный от природы, он тем не менее отпустил брюхо, которое в народе принято называть пивным, а его неопрятную физиономию с массивной нижней челюстью украшала седая щетина.

Не может быть.

– Выпить, разрази меня гром, сэр! – провозгласил он, обращаясь к стойке, и промокнул рукавом нос. – В этой Бором забытой дыре человеку нечем утолить жажду.

По всему было видно, что так оно и есть: пил он весь день. Покачиваясь, мужчина нерешительно сунул руку в карман, нашарил там несколько монет и шлепнул их на прилавок. Наклонился вперед, отсчитал три, отодвинул.

– Пива – пинту, бармен.

– Вернулся, стало быть, – проворчал хозяин. – А я уж думал, мое заведение для тебя не годится после того, что ты наговорил тут вчера. Помнишь свои слова? Гостеприимное, как монашкина норка, – так ты сказал, кажется.

– Хочу напомнить вам, сэр, что подобный вздор я несу ежевечерне.

Эйр, заметив, как напрягся Рандур, ткнула его локтем в бок:

– В чем дело?

– По-моему, я его знаю, – прошептал Рандур.

Он встал, убрал волосы с лица. И громко, на всю комнату, произнес: