– Какого свидания?.. – Глупость какая несусветная! Да, у нее было свидание с Тумановым, но в кошмаре, а не наяву. Или все-таки наяву?..

– Это я виноват. – Миша говорил, не оборачиваясь, даже не глядя в ее сторону, голос его был незнакомым, механическим. – Я не должен был оставлять тебя одну, но этот ужин… Ты понимаешь?

Анна понимала, помнила их вчерашний разговор. Миша тогда как раз вернулся из аптеки с жаропонижающей микстурой для нее. Он выглядел радостным и возбужденным, рассказал, что встретил старинного приятеля Всеволода Кутасова, что приятель этот волей судеб тоже оказался в Чернокаменске и теперь настаивает на встрече. Кроме того, что он замечательный человек, семья его имеет немалый вес на Урале и его поддержка может прийтись им весьма кстати. Надо лишь принять приглашение на ужин. Вот только у Анны совсем не осталось сил на светские визиты. Тогда происходящее с ней казалось обычной простудой, усугубленной усталостью, ей бы просто отдохнуть, отлежаться, чтобы окончательно прийти в себя, но приглашение на ужин уже было получено, а Мишины глаза горели азартным огнем. Было совершенно ясно, что неожиданной встрече с другом он очень рад, что приглашением этим весьма дорожит и переживает, что из-за болезни Анны придется отказать. Тогда она настояла, почти силой отправила Мишу на званый вечер, собственноручно повязала ему галстук. Не получались у Миши аккуратные узлы. Анна была тверда в своем решении остаться дома, убеждала его, что ничего плохого в его отсутствие с ней не случится, убеждала, что знает, как отлично провести время без него. Она бы что угодно придумала, только бы он не чувствовал себя виноватым, и выходит, сказала что-то не то, что-то неправильное. И не только сказала, но и сделала, коль уж оказалась не в гостиничном номере, а в кабинете незнакомого доктора, коль уж Миша говорит о каком-то свидании.

– Я не должен был оставлять тебя одну. – Он так и не обернулся. Анна смотрела на его окаменевшие плечи, и ей хотелось обхватить его руками, прижаться щекой к его спине. – Ты чистая, неопытная, а он… Он известный повеса. У него такая репутация. Я должен был догадаться…

– Миша, о чем ты говоришь? – Все-таки она и обняла, и прижалась, а он так и не обернулся, остался стоять каменной статуей. – Миша, я не понимаю…

– Анна, перестань, пожалуйста. – Легкое движение плечами – и вот уже ее руки повисли беспомощными плетьми, потеряв опору. – Мне рассказали… Вас видели… и в гостинице, и здесь, у доктора.

– Что видели? Ну, скажи же мне! – Стоять рядом с неподвижной статуей было тяжело и больно. Анна и не догадывалась, что без опоры может быть так больно. А еще от непонимания происходящего, словно бы из ее жизни вырезали целый большой кусок, и кусок этот был полон мерзких и унизительных подробностей.

– Туманов тоже был на ужине. Представляешь, какое совпадение? – В голосе Миши слышалась горечь. – Он ушел раньше всех, помнится, сослался на усталость. Анна! – Все-таки Миша обернулся и даже сам сжал руками ее плечи, сильно сжал, почти до боли. – Анна, он ушел к тебе! И не говори, что это неправда, мне и без того больно! Он был в твоем номере ночью, был с тобой… И когда тебе вдруг сделалось дурно, он на руках вынес тебя из гостиницы. Мне сказали, твоя одежда была в беспорядке… Я не поверил… пока сам не увидел. – Взгляд его, мутный от злости и отчаяния, соскользнул с лица Анны вниз, на расстегнутые пуговицы платья, на бесстыдно выглядывающую нижнюю сорочку. – Это сделал не доктор, это сделал Туманов…

Если бы Миша не держал ее в этот момент, Анна бы, наверное, упала. И вовсе не из-за слабости, а из-за отчаянного стыда. Миша ей никогда не врал, их отношения с самого начала строились на честности и взаимном уважении. Не врал он ей и сейчас, но вот уважал ли?.. И самое страшное, что из событий минувшей ночи она не помнила ровным счетом ничего. Только кошмар, который запросто мог оказаться реальностью. Туманов… Наглец, повеса и ловелас… Мог ли он явиться ночью в ее номер? Мог. С такого станется. Вопрос в другом – могла ли она добровольно его впустить?

А Миша молчал. Он смотрел на нее с отчаянной мольбой во взгляде и молчал. Эту мучительную паузу нарушил вошедший в комнату пожилой мужчина.

– Ну-с, смотрю, пациентка моя уже пришла в себя! – Голос его был громкий и бодрый, а улыбка участливая. Наверное, это оттого, что он еще не знает, как низко пала его пациентка. – Анна Федоровна, голубушка, давайте-ка я вас осмотрю!

Миша разжал пальцы и даже отступил на шаг, словно бы не желая иметь с Анной ничего общего, снова отвернулся к окну.

– А вы, юноша, погуляйте пока в саду, – все тем же бодрым голосом велел доктор и тут же сказал, обращаясь непосредственно к Анне: – Позвольте представиться, меня зовут Лаврентий Семенович Палий, я здешний эскулап.

Миша вышел из кабинета без лишних слов, на Анну даже не глянул. А Лаврентий Семенович приступил к осмотру, который закончил словами:

– Ну-с, голубушка, вынужден считать вас медицинским феноменом. Еще ночью мне было совершенно очевидно, что у вас тяжелейшая форма пневмонии, и вот утром вы абсолютно здоровы. Чудеса!

Она и сама чувствовала себя здоровой, несмотря на слабость и стыд. Не ощущалось жара и боли, легкие не раздирал кашель, единственные муки, которые она испытывала, были муками совести, но вряд ли у доброго доктора найдется от них лекарство. Анне осталось лишь поблагодарить его и предложить деньги.

– Не нужно. – Лаврентий Семенович покачал головой. – Молодой человек уже все оплатил. – Он поймал растерянный взгляд Анны и добавил: – Не этот, другой молодой человек. Тот, который принес вас ко мне посреди ночи.

Значит, не кошмарный сон, а реальность. Клим Туманов в свойственной ему бесцеремонной манере ворвался в ее жизнь и жизнь эту сломал. Кажется…

– Он был весьма озабочен вашим состоянием. – Доктор слова подбирал осторожно и так же, как до этого Миша, избегал смотреть на Анну. – Наверное, поэтому не подумал, что меня можно было вызвать в гостиницу. Это позволило бы избежать… – Он не договорил, смущенно замолчал.

– Я все поняла. Спасибо вам, Лаврентий Семенович. – Анна решительно встала. В нынешнем положении ей только и оставалось быть решительной. Своей вины в случившемся она не видела, но чувство стыда никуда не делось.

Миша не ушел, ждал ее на скамейке перед домом доктора. Анна молча присела рядом. Им нужно было поговорить, объясниться, но с чего начать разговор, она не знала. Да и не хотела она сейчас никаких разговоров. Она хотела домой, к тете Насте и дяде Вите, к Феде, Трофиму, Ксюше и шалопаю Веньке, к вещам привычным и понятным. Но дом был далеко, а Миша вот он – только руку протяни. И Анна протянула, положила свою ладонь поверх его ладони и затаилась в ожидании того, что может последовать.

– Пойдем домой, – сказал Миша устало. – Ночь выдалась тяжелой.

Он не стал говорить, что все понимает, что прощает ее, но это его «пойдем домой» говорило о многом. Быть может, еще не все потеряно, вдруг у них еще получится наладить то, что едва не разрушил Клим Туманов.

Что легко не будет, Анна поняла, стоило лишь войти в гостиницу. Поняла по многозначительным взглядам, перешептываниям за спиной, по потемневшему лицу Миши. Город, в который она так рвалась, уже составил о ней свое мнение.