— Которую убили, — поправила я. — Этот фраер уже раскололся, капитан?

— Насчет медсестрички, Прохоровой? А то! Сразу запел, что старуху не он на тот свет отправил, козел. За ней уже поехали. Собирайся и ты, Ирина, — по-деловому добавил Папазян. — Придется съездить к нам в гости, пообщаемся. Только вот мать дождемся… Подумай пока, что ей скажешь. А неоценимая помощь следствию тебе, конечно, зачтется.

Девчонка, низко опустив голову, выскользнула из комнаты. Драгоценная коробка осталась в руках капитана. Прищурившись, я осторожно, двумя пальцами взяла «Поцелуй розы».

— Выходит, брильянты вечны, кэп? — вспомнилось название какого-то давным-давно читанного детективчика.

— Насчет вечности не скажу, старушка, а что не горят — это точно. Как и рукописи!

Неожиданно Папазянчик швырнул пустую коробку на кровать, где еще недавно лежала я, и крепко обхватил меня обеими лапами.

— Скажи-ка, Таня-джан: а что это ты там вопила, катаясь по полу в обнимку с Топором? Не хочешь повторить мне с глазу на глаз?

— Штабс-капитан, вы…

Но мне опять не удалось договорить. Правда, совсем по другой причине… Влюбленные брильянтовые розочки мягко скользнули из моих ослабевших пальцев на кровать.

Вынуждена признать: поцелуй Гарика по своей убойной силе был ничуть не слабее удара пистолетной рукояткой по голове.