И вдруг ночная тишина взорвалась выкриками, шорохом, топотом и хлопаньем огромных крыльев, и вокруг меня засуетилась целая толпа магов.

Первым делом, оторвав мои руки от шеи Кыша, они застегнули мне на талии широкий металлический пояс, похожий больше на ошейник для волкодавов. Потом с помощью какой-то магини натянули на меня халат и туфли. Безуспешно попытавшись о чем-то расспросить, утянули в темное окно портала.

От горя я на какое-то время растерялась и перестала ощущать себя взрослой и самостоятельной Эвелиной Бенро и замужней леди Вельеной Ледхар, снова став робкой сироткой Вельей. Но оказавшись в ярко освещенной гостиной, куда то и дело торопливо входили заспанные магистры, торопливо застегивая рубахи и приглаживая волосы, вдруг отчетливо сообразила, что здесь сейчас произойдет.

Суд. И решать он будет судьбу моего мохнатого друга, поэтому я должна собраться и сделать все от меня зависящее, чтобы спасти Кыша. И не только потому, что мне отчаянно жаль его самого, но и ради вот этих магов, еще не понимающих очень простой вещи. Если они осмелятся покуситься на жизнь Кыша, то я никогда им этого не прощу. Само собой, бороться с ними не буду, для этого у меня ничтожно мало сил, но и стать им другом никогда уже не смогу.

Я постаралась взять себя в руки, выровнять дыхание, отбросить все тревоги и волнения и спокойно миг за мигом припомнить все, что успела разглядеть, пока бежала по двору. И неожиданно для самой себя отчетливо вспомнила некоторые подозрительные детали, которым второпях не придала никакого значения. Хотя вовсе не до того мне было в тот момент, руки до сих пор трясутся от пережитого страха.

— Вельена, мы хотим с тобой поговорить, — мягко произнес один из магистров, присаживаясь в соседнее кресло.

— Сначала поясните, пожалуйста, вы желаете просто поговорить или допросить меня? — не позволила обмануть себя мирными интонациями. — И если все же допросить, то как потерпевшую, свидетельницу или обвиняемую?

— Как многогранно, оказывается, теперь обучают послушниц в монастырях империи, — тихо съязвил один из следивших за нами магов.

— А вы считали монашек робкими овечками, умеющими только свечки крутить? — огрызнулась я и сразу, пожалев о своей невоздержанности, с горечью добавила: — Как говорит моя наставница, один битый стоит двоих небитых. А в монастырях небитых нет, там каждого судьба обидела, и не по разу.

— Мы просто поговорим, — примирительно улыбнулся магистр, сидевший по соседству. — Я Доганд.

— Не получится, — строго отказала ему и, показав на стягивающий меня пояс, пояснила: — Просто могут разговаривать только совершенно свободные люди. А этот рабский ошейник свободой и не пахнет.

— Но ты напала на Вайреса, — укоризненно, как нашкодившему ребенку, сообщил Доганд.

— Посреди ночи пошла к нему в дом и напала? — Изумленно выгнув бровь, я смотрела прямо в лицо мага и еще раз мысленно проверяла все детали запомнившегося мне короткого боя.

Чтобы убедиться окончательно — маг сейчас солгал. Слишком часто приходилось мне выслеживать для клиенток неверных мужей и мелких мошенников, поэтому запоминать особенности фигур, походки и повадок я умею очень точно. И могу бестрепетно поклясться на любом амулете — ночной гость и близко не был похож на брата моего мужа.

— Тебе не пришло в голову, что у Вайреса могли быть личные причины прийти во двор Дирны в это время? А ты натравила на него зверя!

— Все было не так, — начала оправдываться, но тут же, вовремя сообразив, как ловко меня чуть не провели, состроила неприступное выражение лица.

— Можно отвести ее в круглый зал, — с намеком произнес кто-то, и Доганд легко поднялся с кресла:

— Людвига, покажи Вельене, где умыться и переодеться, и приведи ее в круглый зал.

Магиня в легкомысленном одеянии из штанов и свободной блузы в ярких розочках тотчас оказалась рядом. Кивнула мне сурово и молча, как преступнице, и пошла в сторону двери, не оставив ни возможности выбора, ни времени на расспросы.

Пришлось покорно пойти следом. Трудно не понять, насколько мало сейчас у меня прав и на каком тонком волоске висит судьба Кыша. Но пусть не думают, что это покорность виновного или сломленного человека. Не знаю пока, как и с кем, но я буду бороться за себя, своего зверя и конечно же за своего любимого.

Комнату, где мне позволили умыться, причесаться и переодеться под бдительным присмотром Людвиги, я не запомнила, да и не разглядывала, если честно. Но вот сухо поджавшую губы магиню, державшуюся весьма настороженно, постараюсь никогда не забыть. Слишком уж уверена она была в моей виновности, даже не считала нужным отвечать на самые простые и безобидные вопросы. Едва я переоделась, кое-как просунув выбранное темное платье под арестантский обруч, магиня распахнула дверь и торопливо ринулась прочь.

И снова мне пришлось смолчать и постараться не отставать, но любви и уважения к магам такое отношение, разумеется, не прибавило. Я даже жалеть их стала меньше, хотя и понимала, что это во мне говорит оскорбленная несправедливым обвинением гордость.

Не рассмотреть круглый зал без единого окна, тремя ярусами деревянных диванчиков спускающийся к центру, было просто невозможно, так как вошли мы в него на самом верхнем ярусе и направились вниз по одной из четырех лестниц.

К одинокому креслу, возле которого прилепился куцый столик.

Однако добираться до него мне пришлось в одиночку — Людвига, повелительно указав направление, свернула в сторону и села на один из диванчиков верхнего ряда.

Вероятно, мне положено было чувствовать в этот момент стыд, раскаяние или даже страх, но эмпаты, если они тут есть, наверняка испытали сейчас разочарование. За годы существования под личиной Эвелины Бенро я твердо усвоила одно важное правило: честный человек, не совершивший ничего предосудительного, должен уважать свою порядочность и гордиться ею. И если уверен в собственной невиновности, то всегда ходить с высоко поднятой головой, не позволяя никому унизить себя подозрением или ложными обвинениями.

Так я и шла, гордо задрав нос и чуть заметно кривя губы в насмешливой улыбке. Проверяйте, господа магистры, мне скрывать нечего.

И Кыш мой тоже вовсе не дикий зверь, а хорошо обученный охранник, умеющий отличать просто ночных гостей от незваных лазутчиков со злыми намерениями.

— Мы решили удовлетворить твою просьбу, — возле кресла для преступника догнал меня Доганд, протянул руку, и пояс беззвучно распахнулся.

— На самом деле это было условие. Когда веришь в свою правоту, не стоит ставить себя в положение униженного просителя, тобой сразу попытаются помыкать.

— Это не важно, — буркнул магистр, — раз ты согласна ответить на наши вопросы. Тем более это в твоих интересах.

— А я наивно полагала, что, наоборот, это вам важнее выяснить все детали этого странного происшествия, — не опуская взгляда, ответила магистру и шагнула к ожидавшему меня креслу.