Наверное, и того, и другого.

А Игоря, казалось, забавляли и его злость, и ревность. Он словно бы намеренно пытался довести бывшего друга до опрометчивого решения.

По традиции после первого танца новобрачные танцевали со своими близкими. Софью увел Вяземский, а к Андрею подлетела Наташа. Мать не любила танцевать. Он и вспомнить не мог, когда в последний раз видел ее вальсирующей.

Наверное, еще до гибели отца.

— Кого это ты все высматриваешь? — спросила у князя сестра, заметив, что тот или вообще ей не отвечает, или говорит невпопад короткие фразы. — Никак по молодой супруге соскучился? — Наташа весело хихикнула и кивнула куда-то в сторону, тряхнув каштановыми локонами. — Так вон же она! Танцует с его сиятельством!

Андрей чувствовал непонятную тревогу, точившую сердце, и, даже отыскав Софью взглядом, все равно не успокоился. В танце она была изящна и грациозна и держать ее за талию было еще приятнее, чем вести за руку. Пока кружил ее по залу, думал о том, как приспустит с нежных плеч сорочку и начнет покрывать пышную девичью грудь пылкими поцелуями…

— Андрей! — Наташа надула губы. — Ну полноте! Еще намечтаешься о своей прекрасной жене. А сейчас я, твоя сестра, жажду твоего внимания!

— Я в вашем полном распоряжении, сударыня, — шутливо отозвался князь и заметил, как его пятнадцатилетняя сестрица украдкой бросила на царевича Александра быстрый взгляд и тут же, зардевшись, поспешила отвернуться.

Никто из правящей семьи не принимал участия в придворном веселье. Император с императрицей величественно восседали на троне, а рядом на стульях разместились их наследники. Все, кроме цесаревича.

Андрей снова почувствовал, как в сердце закрадывается беспокойство. Закончив вальсировать с Наташей, собирался уже отыскать новобрачную, но тут его перехватила Аня. Не желая ни в чем уступать младшей сестре, затребовала с ним танец.

В последнее время отношения у них были напряженные, поэтому Андрей уступил уговорам, протянул сестре ветвь мира. Анна злилась на Софью из-за того, что той досталась столь выгодная партия, в то время как ей не приходилось мечтать не то, что о князе — даже о каком-нибудь графе. Злилась и не переставала ругать Вяземскую, задевать, унижать.

Благо Софья всего этого не слышала. Зато слышал он. Андрей уже устал одергивать сестру и надеялся, что в конце концов ей наскучит эта травля и она наконец смирится с этим браком.

Раз уж он принял решение смириться.

— Хмуришься? — танцуя с ним, заметила Аня и хмыкнула: — Я бы тоже на твоем месте хмурилась. Это мог быть такой чудесный день, если бы невеста была другая, не такая наглая! Подумать только, вынудила тебя пойти на равный брак!

— Тебе не надоело? — мрачно бросил Андрей. — Думал, после благословления в храме ты взглянешь на нее по-другому.

Анна ядовито усмехнулась:

— Должно быть, Многоликий на нас за что-то прогневан, отсюда и благословение. Еще и брак равный — матушка непременно сляжет! Какой позор! Полноправной хозяйкой нашего дома теперь станет ушлая девица даже без искры! Многоликий точно карает наш род, раз допустил, чтобы в него вошла никчемная пус…

— Довольно! — Андрей резко остановился, хоть музыканты продолжали играть, и Анна, не ожидав, что танец вдруг внезапно прервется, запуталась в юбках и неуклюже покачнулась. — Если не успокоишься, в Московию больше не вернешься. Будешь сидеть в поместье, пока не превратишься в старую деву!

Даже слезы в глазах сестры не смогли притушить полыхнувшее в душе пламя злости. Никто не смеет оскорблять его супругу. Никто! Даже его семья! Андрей оставил Анну посреди зала, а сам отправился на поиски жены. Праздник раздражал. Раздражали мелькающие то тут то там улыбчивые лица и бесконечные слова поздравления.

Ему хотелось, чтобы все это как можно скорее закончилось.

Чтобы его, их, наконец оставили в покое. Дали спокойно поговорить, дали им обоим свыкнуться с новой жизнью и понять, как быть дальше. Их брак нельзя расторгнуть, не после благословления Многоликого. Теперь они связаны навсегда.

Как говорится, до смертного одра.

К чести князя, ему даже в голову не пришло, что можно избавиться от жены столь низким способом. Его тревога за княжну нарастала, он пытался найти взглядом девушку, но среди весёлой толпы гостей ее не было.

В тронном зале Софьи не оказалось, и Андрей бросился ее искать. Даже вырвавшись из душного зала, чувствовал, что воздуха не хватает. Мысли, тревожные и мрачные, раздирали разум, а гулкие шаги, эхом разлетавшиеся по бесконечно длинной галерее, звучали в унисон с ударами его сердца. Быстрыми и резкими.

— Ну где же ты…

Он толкал дверь за дверью, не обращая внимания, что за некоторыми, в полумраке комнат и залов, прятались целующиеся парочки. На одной из любительниц уединяться было светлое платье, и на какой-то миг Воронцову почудилось, будто в объятиях молодого офицера изнемогала от страсти его Софья.

Приглушенный свет и распаленное воображение сыграли с ним злую шутку.

Оказалось, что нет, не Софья.

Только это и спасло военному жизнь.

Еще несколько залов, раздражающая вереница дверей, за которыми не было той, что сейчас владела его сознанием, и вот он толкает очередную створку, уже ни на что особо не надеясь, и видит… раскрасневшуюся, взволнованную Софью.

Взгляд, брошенный ей за плечо, остановился на цесаревиче, и в то самое мгновение Андрей почувствовал, как по венам растекается пробужденная яростью сила.

Всего-то и нужно отдать мысленный приказ, и тогда уже магия, воздушной петлей овившись вокруг негодяя, швырнет его о стену. После удара такой мощи его императорское высочество нескоро поднимется и не останется без переломов.

А может, лучше просто подойти к ублюдку, схватить за шкирку и врезать, как собирался?

За то, что посмел преследовать его жену!

Нелепые объяснения девушки Андрей пропустил мимо ушей. Шагнул к цесаревичу, но дорогу ему преградила Софья.

— Не надо тебе к нему! Ты же не лекарь!

Скорее, он сейчас попробует себя в роли гробовщика.

— Андрей!

Испуганный крик резанул по сознанию, немного отрезвляя, но недостаточно, чтобы перестать перебирать в уме самые жестокие пытки и наказания.

Набросить ему на шею веревку из воздуха? Или заставить захлебнуться водой, заполнившей легкие?

— Пожалуйста, давай уйдем. Его высочеству нужен лекарь… А нам пора возвращаться на праздник.

Софья коснулась его плеча, и мужчина вздрогнул. Перевел на нее взгляд, заглянул в изумрудные, полные мольбы глаза и почувствовал, как чернота, затянувшая разум, начинает истаивать.

— Не стоит он того, — одними губами прошептала жена. — Ни твоей злости, ни твоей ненависти. Вообще ничего. Потому что он — ничто.