— А вот и наша новобрачная! — послышался властный женский голос.

Я запнулась на пороге, обозревая странную картину: княгиня Ольга, Наташа и Аня стояли возле разложенной кровати со свечами в руках.

И… как это понимать?

— Давно не виделись… — пробормотала я, гадая, а им-то что здесь понадобилось.

Свечку собрались над нами держать? Только этого не хватало!

В спальне повисло напряженное молчание. Странная компания продолжала пялиться на меня, я — на них. И при этом нервно рылась в Софьиных воспоминаниях, пытаясь понять, что вообще происходит и как мне себя с ними вести.

Где-то на задворках сознания что-то мелькнуло и тут же растаяло, стоило княгине, подхватив юбки, шагнуть ко мне.

— Не стой в дверях, Софья. Теперь это твои покои. Покои княгини Воронцовой.

— И за что нам все это… — пробормотала Анна тихо, но с таким расчетом, чтобы я все равно услышала.

— Аналогично, — ответила ей в тон и тоже так, словно разговаривала сама с собой.

Ее сиятельство нахмурилась, но быстро взяла себя в руки и продолжила почти ласково:

— По традиции нам надлежит принять тебя в семью и вместе с тобой испросить благословения у Многоликого, чтобы брачная ночь привнесла в наш род новую жизнь.

— Хотите, чтобы мы все вместе помолились?

Представила себя на коленях в компании трех этих леди и пришла к выводу, что это самая странная ночь в моей жизни.

— Такова традиция, — склонила голову княгиня, всем своим видом показывая, что она не хочет, но надо. — Подойди.

Ольга кивнула служанкам, и те поспешили выйти. Прикрыли за собой двери, оставляя меня один на один с новоиспеченными родственницами.

— Возьми свечу в руки и поблагодари Многоликого за оказанную тебе честь и милость.

Наташа протянула мне свечку в маленьком глиняном подсвечнике. Ободряюще улыбнулась, а я нахмурилась. Сложно благодарить за то, чего я не желала и что уж точно не считаю ни честью для себя, не милостью.

— Ну же, давай, — поторопила меня княгиня, заметив, что я не рвусь озвучивать благодарственную молитву.

Я тряхнула головой и посильнее сжала в руке подсвечник.

— Мне не совсем ясна эта традиция. Если вам надо принять меня в семью — пожалуйста, принимайте. А уж за что благодарить Многоликого, я сама решу. Андрей, я так понимаю, говорить «спасибо» за оказанные ему честь и милость не собирается?

— Да какая же честь и милость?! — тут же взвилась Анна, словно только того и ждала. — Ты же пустышка! Пус-тыш-ка! Наш позор и погибель! А еще нос задираешь и ведешь себя так, словно своим появлением облагодетельствовала нас всех!

Как же в тот момент у меня зачесались руки что-нибудь ей поджечь! Например, нарядную прическу и лучше — нижние юбки! Ох и поплясала бы она у меня! Картинка, пронесшаяся перед глазами, была настолько яркой и реальной, что я даже почувствовала жар на ладонях и покалывания на кончиках пальцев от огненных искр.

Но и жар, и искры вдруг погасил холодный мужской голос:

— Вам не следовало так рано возвращаться, матушка. Веселились бы на празднике.

Андрей стоял в дверях, только не в тех, через которые я вошла. Неприметная на первый взгляд створка полностью сливалась с шелковыми обоями. Видимо, этот проход и соединял его и мои покои.

— Я приехала, чтобы соблюсти традиции, — подбоченилась княгиня.

— Не знал, что у нас в семье принято оскорблять новобрачную. — Андрей прожег сестру таким взглядом, что даже удивительно, как у нее и прическа, и нижние юбки не задымились.

Анна побледнела и потупилась.

— Вам лучше уйти, — хмуро добавил он.

— Но как же традиции? — заикнулась было Ольга.

— Традиции подождут.

— Ты так внезапно срываешься, уезжаешь из дворца, даже не поблагодарив императора. А теперь…

— Вам пора.

Несколько секунд мать и сын буравили друг друга взглядами, а потом ее сиятельство в сердцах задула свечу и едва не прорычала:

— С этим браком все не ладно!

Шурша юбками, направилась к выходу, а за ней засеменили бледная язва Анна и скорбно вздыхающая Наташа.

Громкий хлопок — мы остались одни. Все произошло так неожиданно, что я даже не успела осознать, что теперь в этой комнате только он и я. Окончательно сбитая с толку Маша и не сводящий с меня глаз князь.

Ох уж эти глаза…

Не говоря ни слова, муж прошел в комнату, после чего скользнул по мне взглядом, от которого температура воздуха под пеньюаром повысилась на несколько градусов.

— Слышала, у вас есть своя спальня и своя кровать…

— Мы снова на «вы»? — изогнул брови Воронцов, подходя ко мне вплотную.

Он что, вот так сразу… сходу…

А как же время на предпостельное общение?

Теплые мужские пальцы прошлись по моей щеке, задержавшись на подбородке. Я шумно сглотнула и пожалела, что свечное трио так быстро исчезло.

— Можем, конечно, и на «ты»… но… Я хотела с тобой поговорить.

— Я слушаю.

Слушает он… И при этом пропускает сквозь пальцы мои волосы. Внимательно смотрит мне на губы, словно вот сейчас поцелует, а я даже не знаю, как быть в такой ситуации: позволить или оттолкнуть.

Позволять точно не надо, но…

Но, кажется, все идет не по плану.

— Последняя неделя выдалась очень нервной. Полной волнений и стрессов. После поползновений его высочества… я что-то совсем не чувствую… себя готовой. Ну, в общем, ты понял.

Замерла, продолжая смотреть ему в глаза. Ловила в них свое отражение и чувствовала, как сердце в груди стучит все быстрее, и мир кружится от все усиливающегося волнения и предвкушения.

Хоть предвкушать в моем случае вообще преступление.

— Хочешь, чтобы я перестал тебя касаться? — прошептал князь, склоняясь к моим губам, при этом скользя ладонью по моей талии, мягко к себе привлекая. Пьяня хриплым шепотом, словно завораживая. — Мне перестать?

Теплое дыхание смешалось с моим, кружа голову и путая мысли.

— Я…

Не дожидаясь более внятного ответа, он мягко прижался к моим губам и поцеловал.

Пару часов назад то же самое со мной пытался проделать и цесаревич, но тот поцелуй вызвал во мне приступ ярости и желание хорошенько ему врезать. А сейчас…

А сейчас я сама того не желая чувствовала, как мурашки, а может, огненные искры рассыпаются по коже и меня все глубже затягивает в этот чувственный омут.

Никогда меня еще так не целовали. Осторожно и вместе с тем с упрямым напором. Раскрывая мои губы, выпивая дыхание, распаляя малейшим касанием.