Приникнув к его плечу, нашла его руку, переплела с ним пальцы, и тепло этого робкого, несмелого прикосновения окончательно его отрезвило.

— Ты права, — ответил мужчина, бросая на Игоря безразличный взгляд. — Он не стоит того, чтобы из-за него умирать.

Развернувшись, направился к выходу, увлекая за собой Софью.

— Зря ты так, Андрей. Очень зря… — послышалось за спиной шипение цесаревича. — Мы еще продолжим.

Он ничего не ответил и даже не обернулся. Боялся, что тогда уже точно не сдержится, и они действительно продолжат. Вместо этого стремительно вышел и, ускоряя шаг, повел жену к лестнице.

— Больше не смей так исчезать! — отчеканил, глядя прямо перед собой.

— Но…

— Не смей! — резко повторил мужчина, злясь не на Софью, а на себя и императорского выродка. С трудом совладал с эмоциями и уже сдержаннее продолжил: — Мы уезжаем.

— Но праздник ведь еще не закончился!

— Для нас закончился. Продолжим дома.

Почувствовал, как дрогнула ее рука в его руке, но не сбавил шага, уводя свою молодую супругу прочь из дворца.

Подальше от императорского стервятника.

Маша Семенова

Сложившаяся ситуация меня одновременно и радовала, и огорчала. Радовало, что князь оказался мужчиной здравомыслящим, сумел себя сдержать и никому не навалял. Ну то есть Игорю не навалял. Мне-то, по сути, не за что… А вот огорчало другое — то, с какой прытью новоиспеченный супруг потащил меня из дворца домой.

— А как же свадебный торт?

И это ж я еще букет не бросала… Правда, букета у меня и не было, но, уверена, во дворце нашелся бы какой-нибудь веник. Метила бы прицельно в Анну, чтобы скорее замуж убралась.

— Закажу завтра торт специально для тебя из лучшей кондитерской Московии.

А может, я с завтрашнего дня на диету собиралась. Это он не берет во внимание?

Чуть ли не волоком Воронцов протащил меня по дворцу до парадного входа. Прислуга и редкие придворные, покинувшие тронный зал, чтобы проветриться, провожали нас расширившимися от удивления глазами, а потом принимались шептаться.

Все с вами ясно.

Не пройдет и часа, как все в Пламенном будут говорить, что молодым уж было невтерпеж, вот они и сбежали по-английски. Или скорее по-бритски.

И снова сплетни, слухи, обсуждение нашей с Софьей личной жизни.

— А проститься с батюшкой? — предприняла я еще одну попытку оттянуть столь знаменательное событие, как брачная консуммация. — Их величеств поблагодарить за торжество и…

Воронцов так на меня зыркнул, что окончание фразы пришлось затолкать в себя обратно.

Оказавшись за стенами Пламенного дворца, мы сразу окунулись в сумеречный, звездный вечер. Прохладный ветерок пробегал по оголенным плечам, трепал выбившиеся из прически пряди, но был не в силах справиться с румянцем, обдававшим щеки невидимым жаром.

Андрей кликнул слугу и приказал подать новобрачным карету.

— Да поживее!

Это его «поживее» заставило еще больше занервничать.

И это еще мягко сказано… Паника накрыла с головой! И ведь Чет ничем не поможет, не покажется рядом с князем, чтобы тот его не унюхал! Или как он там магию чувствует…

Мамочка, как спать-то с мужем не хочется!

Не прошло и пары минут, как экипаж подъехал к ступеням парадной лестницы, и Воронцов, не теряя времени, распахнул дверцу.

— Прошу! — протянул мне руку, предлагая помочь забраться.

Покосившись на него отнюдь не дружелюбным взглядом, я стала запихивать в экипаж себя и свой наряд. Его сиятельство запихнулся следом, и карета сразу же сорвалась с места.

— Он тебе не причинил боль? — не успели мы миновать ворота, требовательно спросил Андрей и стал внимательно меня оглядывать.

Лицо, шею, плечи. Декольте тоже наградил парой-тройкой взглядов. Долгих, задумчивых, от которых жар со щек медленно перетек на грудь и заструился дальше, к низу живота.

Главное, чтобы я сегодня не потекла.

— Он мне — нет, — ответила, стараясь сдержать эмоции и чувства.

И жар внизу живота.

— А ты ему? — удивленно дернул бровями муж.

— По-твоему, он просто так на полу корчился? Из любви к паркету?

Чуть слышно выругавшись, князь сощурился и резко поинтересовался:

— Софья, что ты с ним сделала?

— Все от себя зависящее, чтобы его высочество хотя бы на время стал недееспособным мужчиной.

Несколько секунд он смотрел на меня, не мигая, а потом откинулся на спинку сиденья и устало прикрыл глаза.

— Главное, чтобы не попытался тебе отомстить…

— А он может?

Знаю, глупый вопрос. Ответ был очевиден. Просто я нервничала и старалась как могла отвлечь себя от мыслей о грядущем «продолжении банкета».

Меня Воронцов оставил без десерта, но сам оставаться без сладкого был явно не намерен.

— Может, но я не позволю. Больше он к тебе даже не приблизится и уж точно не прикоснется.

— Спасибо, — ответила тихо, а потом поерзала на сиденье, не зная, куда деть взгляд, смущение и всю себя.

Дорога до городского особняка Воронцовых оказалась до обидного короткой, заняла не больше получаса. За это время я успела так себя накрутить, что, когда его сиятельство, выйдя из экипажа, подал мне руку, несколько секунд раздумывала, стоит ли вкладывать в нее свои пальцы.

Казалось, от малейшего прикосновения меня ударит током. Или закружится голова, или… Или я тоже захочу десерта, хоть и нищенка, и Чет мне категорически не советовали.

Видя мою нерешительность, Андрей улыбнулся:

— Можем, конечно, и здесь остаться, но дома будет удобнее.

— Удобнее?

— Отдыхать.

Интересно, что конкретно он подразумевает под этим «отдыхать»?

Больше медлить было нельзя. Вздохнув, осторожно коснулась его руки, поймала взгляд светлых глаз и почувствовала, как волнение достигает наивысшей отметки. А ведь мы еще даже не разделись. Продолжая смотреть мне в глаза, Воронцов, словно издеваясь, коснулся моей руки губами, а потом хрипло, волнующе так прошептал:

— Слуги о тебе позаботятся. Оставлю тебя ненадолго.

Лучше бы, конечно, надолго.

Служанки уже успели выскочить на крыльцо и, повинуясь кивку князя, бросились к нам. Поклонились низко, пожелали барину с барыней счастья, после чего повели меня в дом, а из холла по лестнице на второй этаж.

— Ванна будет готова буквально через несколько минут, барыня, — сказала одна, дородная и румяная.