– Что ее испугало?

Дальняя часть вестибюля хоронилась во мраке. Громко хлопали сандалии, эхо дробило звук.

– Ты сюда заходил прежде?

– Конечно. Я весь подъезд излазил. Интересно же, такой домина!

Он включил фонарик на телефоне. Черная лестница стекала во тьму, как нефтяной водопад по горным порогам. Поперечный коридор делил вестибюль пополам. Лестница была бюджетной, из металла, с чугунными балясинами. Рома наклонился, осветил ступеньки и вытравленную надпись «Чугунолитейный завод Я. Махонина». Луч юркнул по маршу и ткнулся в распахнутую дверь. Железная створка была толстой, проклепанной. Темнота за ней словно противилась фонарю.

– Она всегда была заперта, – сказал Рома. – Я проверял неоднократно.

– А ключ у кого? Должен же быть доступ в подвал. Вдруг трубы прорвет.

– Я видел, как слесари залезают в канализацию через люк. Он около мусорного бака. А сюда, дедушка говорил, никто не заходил много лет.

– Разве это не противоречит правилам пожарной безопасности?

– Лучше уж так, чем если бы в вашем подвале поселились бомжи со всего Водопоя.

– И кто отпер замок сейчас?

– Призрачный сантехник? Мистические силы?

Саша шагнула на бетон.

– Не трусишь?

– Нет. Чувствую себя первопроходцем.

Она тоже зажгла фонарик. Переступила порог. Два луча схлестнулись, пошарили по кирпичным стенам. Внутри было сыро, как в подземелье, и душно.

– Нас опередили, – огорчилась Саша, указывая под ноги. Пол усеяли следы, извивающиеся полосы. Саша подумала об улитках размером с ротвейлеров. Она читала, что в тайных закоулках метро, в замурованных туннелях и бомбоубежищах, плодятся гигантские слизни и тараканы-переростки.

– Кто-то волок мешки, – развеял Рома загадочный флер. – Наверное, подвал не такой недоступный, как мне казалось. Может, у уборщицы есть ключи…

Бабулька-уборщица из Речного приходила драить подъезд раз в неделю.

Саша чихнула.

– Там еще проход…

Она пошла по бетону, щупая лучом голые стены в плесени. Распалившееся воображение подбрасывало яркие картинки: слизни, падающие за шиворот с влажных сводов. Летучая мышь, бьющая по лицу перепончатыми крыльями…

Следующее помещение было длинным – луч едва достигал дальней стены с еще одним дверным проемом. По периметру тянулись желоба и допотопные кадки, окольцованные ржавыми обручами. На дне ползали какие-то белые жуки. Саша поморщилась. Рома нашел ее руку, стиснул.

– Что тут было? – спросила она.

– Склад. Или прачечная.

Она представила девушек, сгорбившихся над бадьями с бельем, артритные суставы, пар от кипятка. Адская работа. Над головой Саши мама листала журнал или болтала по телефону. Прямо там, вверху, Сашина спальня, книги и плюшевые мишки.

По кладке вихлясто пробежал паук. Засеребрились в углах его сети. Подвал не пугал, но погружал в некий унылый транс. Отстраненный взгляд следовал за лучом.

– Кухня, – сказала Саша. В стену смежного зала была вмонтирована печь с кирпичным дымоходом. Рыжая заслонка отвалилась, окно шестка напоминало голодный зев. Стены покрывала зола и сажа. Но и здесь кто-то был до них, таскал мешки, метил пыльный бетон полосами. Кто-то предприимчивый, приспособивший бесхозную территорию под свои нужды.

Новое помещение было теснее, а печь в нем занимала треть пространства.

– Котельная, – определил Рома, – отсюда зимой отапливали здание.

– Какой же все-таки странный дом, – промолвила Саша.

– Пойдем обратно?

– Мы не все посмотрели.

Они пересекли еще несколько одинаковых каморок, где не было ничего примечательного, кроме отсыревшей гидравлической извести, паутины и хлюпающих луж. Саше приходилось напоминать себе, что снаружи лето две тысячи восемнадцатого, а не промозглая осень той эпохи, когда в моде были спириты, и прачки кашляли над бадьями с кипятящимся бельем.

Ее посетила нелепая мысль:

«Это дурное место. Котельная убийцы Фредди. Он притаился во тьме и наблюдает из узких скважин под потолком. Мама-кошка отказалась от котенка, который слишком близко подошел к подвалу».

Проем в конце грязной комнатушки был зарешечен. Рома толкнул преграду, петли заскрежетали. Решетка поддалась.

– Ого! – поразился парень.

Винтовая лестница спускалась в черную пропасть. Почему-то Сашу не особо удивило ее наличие. Оно было логичным. Железные ступени на вбитых в опоры петлях.

– Махонин мог бы перенести сюда свой завод, – сказала Саша.

Она уже не сомневалась: в таком доме обязаны жить призраки.

– Разведаем? – спросил Рома взволнованно. В нем проснулся историк.

Саша сглотнула. Лестница манила, предлагала им секреты прошлого по бросовым ценам.

– Ты первый, – сказала Саша.

Железо заскрипело тонко.

Саша подумала: «А вдруг те, кто отпер подвал – слесарь или тетя-уборщица, – вернутся и закроют нас здесь?» Разрядятся телефоны, они будут питаться пауками и улитками и стенать под фундаментом.

Саша ссутулилась, чтобы не травмироваться о шершавые своды. Лестница сделала виток и уперлась в очередную дверь, тоже распахнутую.

– Ты полюбуйся на это! – прошептал Рома впереди.

Луч, который стал тусклее, трогал рассыпающийся кирпич, вогнутые стены. Комната походила на колодец. Воздух был спертым, Саша вспомнила, как дошкольницей забралась в цементную трубу и аукала, дразня маму. Из кладки торчали медные крючья, обросшие мхом.

– Подсвечники, – восторженно сказал Рома.

Да, они попали в истинное подземелье. Пыточную средневекового садиста. Не хватало дыбы и «железной девы», забрызганной кровью плахи и шипастого кресла для допросов. Но единственное, чем выделялось помещение, было метровое углубление в центре. Вроде мелкого бассейна, довольно широкое, отороченное бетоном. Ребята встали на краю идеального круга.

– Что это? – спросила Саша тихо.

– Черт его знает. – Рома сфотографировал искусственный провал. – Сток для воды?

Дно бассейна было выпуклым. Не бетон, как предполагала Саша, а позеленевшая бронза. Бронзовый щит, разрезанный скважиной. Она чернела вертикальным зрачком.

– Не на…

Поздно. Саша уже спрыгнула в бассейн. Металл звякнул, как тарелка барабанщика. Сандалии поехали на скользкой поверхности, она оперлась о бортик, удержала равновесие. Взор был прикован к скважине. Саша присела, изучая контуры.

– Больше так не делай, – сказал Рома, спрыгивая на щит.

Саша не ответила. Она вклинила луч между замшелых створок. В щель едва ли пролезла бы девичья рука. Под днищем была пустота, но девушка различила почву. Кто-то закупорил бронзовым люком пятачок земли на полутораметровой глубине. Из дыры сквозило.