Но если накануне я выпил больше положенного, мои часы дают сбой, забирая на восстановление больше времени. С похмелья я не болею, максимум легкая головная боль.

Поворачиваюсь, осматриваюсь, Лизы рядом нет. Поднимаюсь с кровати, отодвигаю шторы. Идеальная погода для спусков, давно я не катался.

Принимаю душ, одеваюсь, спускаюсь вниз. На столе накрыт нетронутый завтрак из ассорти сыров, ветчины, тостов, джемов и фруктовой нарезки. В специальном термокофейнике горячий кофе, сливки отдельно. Моей супруги нет. Прохожусь по дому, замечаю в окно на террасе Елизавету с чашкой в руках. Тоже наливаю себе кофе и выхожу к ней. Прохладно. Но здесь такая погода, что не чувствуешь холода.

— Доброе утро, — встаю рядом. И впервые за все время Лиза не вздрагивает и не напрягается при моем появлении. Уже что-то.

— Доброе. Не хотела тебя будить. Ты всегда так рано встаёшь.

— Привычка, выработанная годами, — отпиваю кофе, смотря вдаль. Солнце, отражаясь от снега, слепит, но виды спусков и деревушки с разноцветными крышами впечатляют, воздух пьянит.

— Помню. Каждый твой час стоит больших денег, — усмехается.

— Бесспорно, — киваю я.

— Сколько же часов ты потеряешь за эти выходные? — в наигранном ужасе спрашивает она. Перевожу на нее более внимательный взгляд и поражаюсь перемене. С такой лёгкостью девочка никогда со мной не разговаривала.

— Эти выходные – это тоже вложения. Вложения в наш брак. В хорошем смысле этого слова, — добавляю я, пока она опять не интерпретировала все по-своему.

Елизавета

Спуск высокий, дух захватывает. Но мой тренер говорит, что это почти детская трасса. Нет, я каталась на обычных лыжах в школе, на этом все. Горнолыжные курорты всегда были для меня чем-то далеким. Роман катается как бог, словно всю жизнь здесь провёл. На нем бело-красный костюм, очки, перчатки. Выглядит, как всегда, идеально. Сердце уходит в пятки, когда он набирает скорость и петляет.

Мне тоже купили новенький белый костюм и наняли инструктора. Проблема в том, что я плохо разговариваю на английском, а уж технических и спортивных терминов и вовсе не знаю, и бедный молоденький парень с натянутой улыбкой объясняет мне все на пальцах. Забавно. Учиться чему-то новому всегда интересно. Но, боюсь, я слишком труслива и неуклюжа. Постоянно отвлекаюсь, выискивая глазами мужа. Я вообще весь день наблюдаю за Романом, поражаясь переменам. Он более открытый и уже не кажется таким холодным, как я привыкла. Я так устала постоянно жить в стрессе, что решила отдаться и довериться этому мужчине до конца, иначе сойду с ума.

— Как успехи, детка? — к нам подходит Роман.

— Не очень, — хмурюсь. — Мы друг друга не понимаем, и мне страшно кататься.

— Со мной тебе тоже страшно, ничего, ты же научилась с этим справляться, — тихо говорит мне, склоняясь к уху. Молчу. Мой инструктор что-то спрашивает, Роман на идеальном английском, извиняясь, отпускает парня. — Теперь я твой инструктор.

Встает позади. Дыхание сбивается, хотя я даже еще не начала двигаться.

— Это плохая идея. Давай спустимся на ватрушке, — показываю в сторону склона, где катаются дети.

— Позже, — голос становится строгий. — Давай, расставь ножки, — держит меня за талию сзади. — Наклони корпус немного вперед, — вот так, сам прогибает меня, ставя в правильную позу. Мурашки идут по коже, хотя мне не холодно. Этот инструктор мне нравится больше. Калинину очень идет это место, такое же холодное, но красивое, как он. Его запах окутывает, и мне уже не страшно, пока он меня держит. — Спина прямая, согни немного колени. Смори вперед, детка, — и его выражение «детка» уже не кажется мне пошлым. — Руки вперед, скользи вниз до полной остановки, — отпускает меня, отталкиваюсь и скольжу, быстро останавливаясь. — Умница, — подъезжает ко мне, останавливаясь рядом. — Давай теперь сама.

Отталкиваюсь, еду. Меня обгоняют дети, ловко маневрируя. Но все не так страшно, получается. Роман рядом. Увлекаюсь, отталкиваюсь еще и еще. Классно. Мне нравится, улыбаюсь. Визжу, но смеюсь, когда склон становится круче и скорость увеличивается.

— Осторожно, тормози! — предупреждает меня Роман. Моя ошибка в том, что я оглядываюсь на него, и сама не понимаю, как запинаюсь и начинаю неуклюже лететь лицом вниз. Пытаюсь остановить падение, но путаюсь в лыжах. Чувствую, как сильная рука хватает меня за куртку. Но падение уже неизбежно. Мы вместе заваливаемся набок. Не больно. Мне почему-то смешно.

— Я уронила самого Романа Константиновича, — смеюсь, закрывая лицо руками.

— Смешно тебе? — строго спрашивает он, но мне снова не страшно.

Сжимает мою талию, дёргает к себе, отнимает руки от лица и неожиданно целует, прямо лежа на снегу. Грубо целует, кусая губы. Но это так будоражит. Пытаюсь отвечать, сплетая языки. Его поцелуи всегда страстные, эмоциональные, словно только ими он может выражать чувства. Смелею и тоже игриво кусаю его нижнюю губу в ответ. Наверное, воздух здесь такой, хочется жить по-настоящему.

— Ох, Елизавета, чревато… — ухмыляется Калинин, поднимается, тянет меня за руки, помогая встать. Молчу, облизывая свои губы. Рассматривает меня внимательно, будто видит впервые. Отвожу взгляд, начиная отряхиваться. — Пошли обедать, хулиганка, — улыбается он. Искренне улыбается, как на тех картинах Марины. Мягкий, расслабленный. Такой, которому хочется довериться.

Садимся в местном ресторанчике в стиле шале. Рассматриваю обстановку, людей, вокруг звучат разные языки, и я впитываю их. Необычно. Интересно. Здорово.

— Нравится здесь? — спрашивает Роман, изучая меню.

— Очень, — признаюсь. — Я вообще никогда не была за границей.

— Ты впечатлительная, вот, думаю, хорошо это или плохо?

Пожимаю плечами.

— Я покажу тебе еще Европу, Азию, Америку. Через пару недель я лечу в Прагу, на встречу с партнёром. Думаю, супруга составит мне компанию.

— А учёба? Мне курсовую нужно писать.

— Ну это рабочая поездка, можешь учиться в процессе.

— А можно… — прерываюсь, потому что к нам подходит официант. После того, как он принимает заказ, я уже не решаюсь продолжить.

— Продолжай, — призывает меня Роман.

— Я хотела бы вернуться на работу, к Елене Сергеевне, — тихо сообщаю я. — Без зарплаты, в качестве опыта и практики.

Калинин, выгибает брови, задумываясь.

— Мне казалось, твой день расписан.

— Я найду время.

— Я подумаю.

— Хорошо.

— Видишь, не так страшно беседовать со мной и получать ответы вместо того, чтобы выдумывать.

Киваю. Да, так лучше.

Хочется спросить: что сейчас с Мариной, где она, и главное, что же с ними произошло? Очень хочется все же понять, кто такой господин Калинин. Чудовище, каким его рисует бывшая жена, или взрослый, состоявшийся мужчина, который живет по правилам бизнеса и просто не умеет любить? Но я не решаюсь, не хочется портить момент. Меня не покидает ощущение, что, несмотря на брак и интим, я только сегодня узнала этого мужчину. Нет, он по-прежнему серьёзен, сдержан, но другой. А может быть, я стала принимать его таким.