Через несколько минут он уже сидел в машине рядом с Мартиной и ехал на вокзал. Таксист косился на них в зеркало. Мальчик понимал, что это из-за того, как он выглядит, но молчал. Мартина делала вид, будто ничего не замечает, и вела себя так, будто ее не было всего неделю. Но мальчик чувствовал: что-то изменилось.

— Почему ты не приезжала? — спросил он.

Тогда Мартина рассказала ему, что познакомилась с мужчиной, вышла замуж.

— Мы уехали далеко отсюда, муж нашел работу в другом городе. Но теперь мы вернулись, и я опять устроилась на прежнюю работу.

Впрочем, мальчик не обиделся. По сути, Мартина лишь хотела сказать, что жизнь продолжается. Никто не обязан жертвовать собой ради спасения человечества. Тем более ради одного одинокого человека. Кто-то счастлив, а кому-то другому приходится за это расплачиваться. Так уж устроена жизнь, и ни ему, ни Мартине этого не изменить.

— Ты подружился с ребятами из приюта? Подружился с кем-нибудь? — спросила она.

На секунду мальчик задумался, не намекает ли Мартина на его первую ночь в приюте, но, когда понял, что она ничего не знает, вздохнул с облегчением.

— Да, друзей полно. Но Вера ни разу меня не навестила, — добавил он.

Мартина погладила его по щеке:

— Вера больше никогда не придет.

Мальчик не знал, огорчаться или нет. Наверное, стоило, ведь Мартина говорила о его матери. Он представил себе, как Вера лежит на пляже под теплым солнцем, окруженная многочисленными обожателями. Но правда в том, что он не чувствовал к ней ничего. Он испугался, что Мартина его осудит, что он не прав.

Он уже давно не чувствовал ничего по отношению к другим.

На дорогу ушло несколько часов. Он ни разу не ездил на поезде. Когда Мартина заметила, что пассажиры косятся, она протянула мальчику заранее приготовленную бейсболку.

— Не снимай, пока не приедем, ладно?

До места они добрались, когда уже стемнело. Приемная семья жила в горной деревушке. Горы назывались Апеннины. От станции до дома нужно было ехать на машине. И правда, у крохотного здания вокзала их уже поджидал мужчина. Мальчик понял, что это его предполагаемый отец, хоть и не знал, можно ли его так называть. Ведь до сих пор у него не было отца. Не считая ухажеров Веры. Но ни к кому из них он бы никогда не посмел так обратиться.

Приемный отец — высокий, широкоплечий, у него большие руки. На лице застыла странная тень печали и недоверия. Он пристально смотрел на мальчика. Такое бесцеремонное разглядывание мальчику не понравилось.

— Пора прощаться, — сказала Мартина.

— Ты что, не поедешь со мной? — удивился мальчик. Он не ожидал, что она его бросит.

— Мне нужно домой, к мужу, — покаянно сказала она. — Здесь тебе будет хорошо!

Мужа Мартины он не знал, но подумал, что тому сильно повезло, раз он может быть рядом с ней. Он медленно поднял глаза на мужчину.

— Поехали, — только и сказал тот.

Сам не зная почему, мальчик протянул ему руку. Мужчина словно и не заметил. Они направились к машине.

Дом стоял посреди леса. Дверь отворилась, и навстречу им вышла улыбающаяся женщина в голубом фартуке. У нее были аккуратно уложенные волосы и привлекательное лицо. Из дома доносился приятный запах еды.

— Добро пожаловать, — радостно сказала она. — Теперь это и твой дом.

Внимательно присмотревшись к приемным родителям, мальчик подумал, что с ними что-то не так. Они старались казаться молодыми, но были старыми. Дом тоже был какой-то странный, и в каждой комнате — кресло-качалка.

На его внешний вид приемная мать никак не отреагировала. Будто и не заметила бритого затылка, шрамов, куцых бровей и не поинтересовалась, куда подевались зубы. За ужином говорила только она. Приемный отец сидел понурившись, глядя в тарелку, и думал о чем-то своем. Мальчику стало интересно, чего от него потребует новая мать за любезный прием.

— Любишь мороженое? — спросила она, пока он поглощал вкуснейшие тушеные овощи.

— Да, мама, — ответил он, думая, что именно это от него и хотят услышать.

При этих словах приемный отец как будто очнулся и прекратил жевать.

Приемная мать молчала. Казалось, молчание длилось целую вечность. Наконец она снова улыбнулась и сказала все тем же радостным тоном, как ни в чем не бывало:

— Наверное, мороженое мы оставим на завтра, а сегодня ты, должно быть, сильно устал с дороги.

Приемные родители показали ему новую комнату на верхнем этаже. Комната была красивой и просторной — новая мебель, книги, игрушки, о каких он прежде и мечтать не мог. Только в шкафу не было вещей, но приемная мать пообещала, что скоро они купят все необходимое. Когда они стояли на пороге, мальчик обернулся и в конце коридора увидел дверь в другую комнату. Она была заперта.

В полумраке коридора блестели стекла. Дверь была зеленая.

— Что с тобой? — спросила приемная мать, заметив его волнение.

Мальчик не ответил — он в ужасе застыл на месте. Ему показалось, что за матовыми стеклами в запертой комнате проскользнула какая-то тень.

— Никогда туда не заходи, понял? — резко сказал приемный отец.

Свет в доме погас, пора было ложиться спать. Мальчик устроился в своей комнате, приемная мать принесла ему стакан воды и подоткнула одеяло. Он устал, но не мог заснуть. Он лежал с открытыми глазами, опасаясь, что, если закроет их, случится что-то плохое. В тишине ночи слышался только ветер, играющий ветвями за окном. Но вдруг до него донесся свист. Сначала слабый, еле слышный, затем все громче и настойчивее.

Две длинные ноты, знакомые до боли. Жуткий зов.

Мальчик понимал, что, если не пойдет за тем, кто звал его, свист не прекратится. И хотя приемный отец не разрешил, он встал с постели, медленно прошел по коридору на звук. Добравшись до конца, он встал перед зеленой дверью с матовыми стеклами, повернул ключ и нажал на ручку. Едва он толкнул дверь, до него донесся знакомый запах.

Запах хлорки, запах больницы.

Он прошел вперед, пытаясь понять, где оказался. В тусклом свете, проникавшем через мансардное окно, он разглядел стальные поручни кровати, вокруг которой расположились выключенные приборы. Там стояла подставка для капельницы, тележка для лекарств и что-то еще. Но, несмотря на это, в комнате были разноцветные стены и много игрушек.

Это была комната другого мальчика.

Раздался скрип. Мальчик резко обернулся. Кресло-качалка раскачивалась в темноте под чьим-то весом. Человек в кресле курил.

— Ты заметил, как смотрел на тебя этот тип, когда приехал на станцию? — спросил Микки, выпуская облако серого дыма. — Он даже не удивился, что ты такой уродец.

— Женщина тоже не удивилась. Наверное, им все равно.