Левофланговый 287-й стрелковый полк, которым командовал подполковник С.И. Султан-Галиев, занимал рубеж от Днестра у села Беляевка вправо до Кагарлыка. Правее, до стыка с 95-й дивизией, держал оборону 31-й стрелковый полк под командованием полковника К.М. Мухамедьярова. Оба командира уже успели отличиться в боях у границы. Их части поддерживали 69-й и 99-й артиллерийские полки майора А.И. Лукьяненко и подполковника Н.К. Рощина.

Противник двумя дивизиями нанес удар на стыке полков 25-й дивизии и занял село Кагарлык. Командарм приказал восстановить положение. Для этого создавалась ударная группировка в составе 25-й и 1-й кавалерийской дивизий и 90-го полка 95-й дивизии. Командовать ею назначался командир 95-й дивизии генерал Воробьев. Замысел хороший: биться за каждую пять своей земли. Но почему на участке дивизии полковника Захарченко, куда подтягивалась дивизия генерала Петрова, командовал генерал Воробьев? К тому же в полосе обороны его дивизии непрерывно атаковали крупные вражеские силы и присутствие там командира было весьма желательным. Тогда никто не понял этого решения.

Сам Воробьев был удивлен таким заданием, поскольку не его дивизия составляла основу группировки, да и действовать предстояло в другом секторе. Тогда все были взволнованы потерей Кагарлыка, особенно руководители области и города, – ведь рядом Беляевка, а в ней одесская водокачка, подающая воду из Днестра в Одессу

Наспех организованный контрудар привел к кратковременному освобождению Кагарлыка. Противник остановил наши части, а потом, перейдя в наступление, 18 августа вновь захватил Кагарлык, а вслед и Беляевку и продолжал теснить 25-ю дивизию несколько дней.

Еще шел бой за Кагарлык, а генерал Воробьев к исходу дня 17 августа вынужден был поторопиться из Южного сектора к себе в Западный, ибо там создавалось угрожающее положение. В десятом часу утра 18 августа звонит офицер связи штаба базы при штабе армии подполковник В.Д. Коркунов и докладывает:

– После бомбового удара и артподготовки противник повел наступление против 95-й дивизии. Много танков. Положение серьезное. Командарм приказал снять с ПВО города зенитный артдивизион и выдвинуть против танков. Пришла флотская авиация из Крыма – бомбит вражеские войска.

Флотская авиация с 12 августа поддерживала Приморскую армию. А с 18-го вся 63-я авиабригада ЧФ под командованием полковника ЕИ. Хатиашвили начала бомбить вражеские войска под Одессой. 2-й минно-торпедный полк, теперь уже с бомбами, в составе шестидесяти пяти самолетов Д Б-Зф (Ил-4), ведомый майором А.Г. Бибой, и 40-й бомбардировочный полк, имевший семьдесят пять самолетов СБ и двенадцать Пе-2, под командованием подполковника В.Ф. Злыгарева, а позже – майора И.И. Морковкина, ходили под Одессу днем и ночью. В небе Одессы прославились мастерством и отвагой морские летчики А. Цурцумия, А. Кондрашин, Ю. Пешков, П. Аккуратов, Т. Лушаков, П. Ножкин, Ю. Калечит. Должен сказать, что все флотские летчики восприняли задачу помогать защитникам Одессы как почетное поручение и рвались в бой. А наставлял их, шлифуя мастерство, помощник командующего ВВС флота полковник Н.А. Наумов. Он с ними и летал на боевые задания. И подполковник В.П. Конарев стал водить по ночам под Одессу 119-й полк гидросамолетов. А когда наловчился и осмелел, стал приходить и днем. Представляете: лодочный гидросамолет над окопами! Вот и 18 августа гидросамолеты прилетели помогать 95-й дивизии.

Я поехал в штаб армии уточнить обстановку. Крылову по телефону докладывает начальник оперативного отделения штаба 95-й майор В.П. Сахаров: атакованы все три полка. Особенно сильный нажим на 161-й. Противник ввел в бой части трех пехотных дивизий и танковую бригаду. Их поддерживает авиация и тяжелая артиллерия. Насчитали 60 танков. Начарт Пискунов выдвинул против них артполк Филипповича и дивизион Барковского – не менее половины танков подбили. Противник вклинился в наши боевые порядки. Очень большие потери с обеих сторон.

Крылов ушел с докладом к командарму, а возвратившись, передал своему заместителю майору Ю.М. Лернеру:

– Командарм приказал вам и направленцу капитану Шевцову немедленно выехать на КП 95-й и глазами штаба армии убедиться, насколько сложны дела у Воробьева. Надо доложить оттуда о необходимой помощи. Зенитный артдивизион уже на переходе туда. – Повернулся ко мне, сказал: – У меня нет к вам вопросов. А не желаете посмотреть, что такое общевойсковой бой?

Я не возражал, но должен был заручиться согласием начальства. Иванов отпустил меня на три часа.

Уже с половины пути было видно, что в полосе обороны 95-й над горизонтом стоит дым, Лернер рассказал, что и в предыдущие дни враг пытался здесь прорвать оборону, но без танков. И понес большие потери.

Через полчаса мы на КП дивизии в районе Выгоды. Это в 6 километрах от переднего края. Вышли из машины и сразу ощутили атмосферу боя. Сплошной гул артиллерийской канонады, отдельных выстрелов не различить. Кто-то умно определил: канонада – это видимый глазом воздух. Это точно.

Генерал Воробьев поздоровался с нами, но тотчас вернулся на свое место. Мы понимали: мешать комдиву в такое время недопустимо.

Я стал наблюдать за ним. Все такой же, как и в штабе: спокоен, ровен, вежлив. Только в отдаваемых приказаниях и разговорах по телефону чувствуется командирская властность. Нет, он не отменяет распоряжений, отданных подчиненными командирами, не мешает и даже не звонит им, а только отвечает на вопросы, подсказывает и часто прикладывается к стереотрубе.

Подошел к другой стереотрубе и я. Поле боя в дыму, но разобраться можно. Прямо в центре, на участке 161-го полка у Сереброва, видны вражеские танки. Противник просочился в нашу оборону, но был остановлен. Видимо, главный удар атакующие наносили на участке полка Сереброва.

Докладывают из полков, что противник бросает в бой новые части. Хорошо действуют наши пулеметные батальоны из Тираспольского укрепрайона. Без них не удержать бы позиции. Растут потери в подразделениях. Исход боя предопределить трудно, и потому Воробьев упорно молчит. А мне многое непонятно.

В Гражданскую войну я наблюдал сабельный бой красных конников с белыми казаками. Тогда мое юношеское сознание потряс его бескомпромиссный исход. Он шквально начался, долго тянулся и медленно закончился. Стороны не разошлись после рубки. Никто никого не преследовал – некого и некому было. Бой тихо замер. Оставшиеся в живых легкораненые расползлись за помощью по дворам хутора Трехсельское, что стоит в долине Урупа напротив станицы Бесскорбной. Основная масса осталась на поле, по которому бегали осатаневшие кони.

Общевойсковой бой я наблюдал впервые. Он все с той же бескомпромиссностью классовой борьбы, только масштабнее и с современными средствами уничтожения противника. Представил эти масштабы: ведь такое сейчас идет по всему 80-километровому отрезку Одесского фронта. А может, и на всем фронте.

В тот день – 18 августа – 95-я выстояла, отбилась и отбросила противника. Около 1000 трупов оставил враг на поле боя. Это была большая победа. Противник в пять раз численно превосходил дивизию и был разгромлен. Дивизия осталась на своих рубежах. Командующий 4-й румынской армией донес начальству (это стало известно позднее), что его дивизии потеряли в боях 50 процентов личного состава.