на местах.– Восемь эшелонов подорвано на всем протяжении ветки Балашов-Валуйки-Балашов. Восемь!– Бааде со всего маху стукнул по столешнице от чего его чернильные приборы противно звякнули, подпрыгивая от удара. – Движение нарушено! Именно сейчас, когда наша армия потерпела сокрушительное поражение под Сталинградом! – Взорвано склады итальянской дивизии «Виченца», расквартированной в нашем городе! Более десятка офицеров вермахта пострадали или были убиты! Вы полностью потеряли контроль над вверенной вам территорией, господа бургомистры!

– Не мы, а вы…– раздался хриплый голос из угла, где прятался Полухин. Бааде даже растерялся, не привыкший, что с ним спорят. С сомнением оглядел присутствующих, сомневаясь в том, что ему это не послышалось. Нет, Василь смотрел на него мутным взглядом записного пьяницы.

– Что вы на меня так смотрите, герр комендант?– усмехнулся он с грустью.– А что вы хотели? Фронт неумолимо приближается. Советские войска на пороге, вот, партизаны и активизировались…Надо же им зарабатывать медальки…Да и нам пора подумать о душе…

– Молчать!– закричал Бааде.– Поражение под Сталинградом – всего лишь стратегическая ошибка фельдмаршала Паулюса, который так же, как и вы не поверил в помощь немецкого командования и сложил оружие раньше времени…А ведь Манштейн шел ему на помощь!

– Манштейна остановили под Котельниково, что он сам еле ноги унес!– засмеялся Василь тем самым пьяным смехом, который уже мало обращает на замечания окружающих, наслаждаясь собственной значимостью и возможностью выговориться. – Советы оправились от первого натиска, и погонят ваше вшивое командование до самого Берлина! Только что делать нам? – он обвел взглядом всех бургомистров, присутствующих на совещании.– Тем, кто замазался вместе с вами?

Бааде неожиданно понял, что Полухин сломался. Ни сейчас и ни пару месяцев назад, когда дергал за рычаг виселицы. Не стоило его тогда заставлять это делать…Теперь помощник из него стал никакой…Теперь он стал только мешать!

– Ваша личная охрана будет усилена,– после небольшой паузы проговорил Бааде,– необходима любая информация о местонахождении партизан и местных жителей, связанных с ними! Напоминаю, любая! Немецкое командование готово информатору немедленно выделить немецкий паспорт для выезда в Германию на первом же составе! Прошу довести эти слова до каждого селянина в районе! До каждого!– бургомистры закивали, но без особого энтузиазма. – Можете быть свободны…

Задвигались стулья, зашуршали полы черных костюмов. Надевая кепки и негромко переговариваясь, немецкие активисты стали по одному покидать кабинет коменданта. В дальнем углу остался лишь Василь Полухин, исподлобья наблюдающий за Эрлихом.

– Ну, а ты что сидишь?– спросил Бааде, усаживаясь на свое место.

– Спросить хочу…

– Спрашивай и проваливай отсюда!– кивнул комендант на дверь.– Еще раз заявишься сюда пьяным, то прикажу тебя расстрелять прямо во дворе.

– Это правда?

– Твой пьяный бред, что ты нес?– нахмурился Эрлих.

– Про Германию…– выдавил из себя побледневший Полухин.

– Это уже интересно!– откинулся на спину кресла Бааде.– Ну-ка поподробней!

– Вы не ответили про Германию правда?

– Если у тебя есть информация, которая будет достойна такого поощрения…То конечно!

– Мне нужно гарантии!– нахмурившись, уточнил Полухин.

– Мне кровью где-то надо расписаться? Или как? А вдруг ты мне дезинформацию скинуть хочешь и сам связан с партизанами?– рассмеялся Бааде. Потом на секунду задумался и позвонил в колокольчик, стоявший у него на столе. В кабинете тут же появился незаменимый Герхард. – Необходимо подготовить, господину Полухину справку, что он является гражданином Германии и его семье…

– Не надо семье…– буркнул Василь.

– Семье не надо, достаточно одной!– благосклонно и немного удивившись согласился Бааде.

– Яволь, герр комендант!– щелкнул браво каблуками Герхард, выходя обратнов приемную. Такого рода справка являлась чистой фикцией. Никто не имел право ее выдать, адъютант это прекрасно понимал, но никак не выразил своего сомнения, решив поддержать игру, которую начал его начальник.

– Решили начать жизнь с чистого листа?– спросил Бааде, которого удивил отказ от семьи.

– Почему бы и нет? Новая страна, новая жизнь…– пожал плечами Полухин.

– Это отлично! Правильное решение! Теперь-то вы готовы мне рассказать вашу сверхсекретную информацию?

– Не раньше пока справка будет у меня на руках…

–Отлично! Герхард…

– Да, герр комендант! Справка готова?

– Секунду…

Через минут пять адъютант занес в кабинет широкий лист бумаги, щедро украшенной гербовыми печатями Третьего Рейха. Все, что там было, было написано по-немецки, извещая о том, что Василь Полухин является государственным преступником и подлежит немедленному уничтожению на всей территории, где существует немецкая власть. Василий, не знавший ни слова по-немецки, разобрал свою фамилию, написанную аккуратным гимназическим почерком Герхарда, и удовлетворенно кивнул, в полной уверенности, что видит перед собой самую настоящую справку для выезда за границу.

– Можете быть свободны, Герхард!– повелительно кивнул Бааде, улыбаясь. Его очень развеселило коварство адъютанта. Плохо было только то, что после получения нужной информации комендант не планировал выпускать бургомистра из кабинета, иначе получилась бы отличная шутка, когда с этой справкой Полухин попытался бы сесть в поезд.– Теперь вы довольны?

Василь кивнул, пряча драгоценный документ сначала в грязный носовой платок, а потом куда-то за пазуху.

– Теперь доволен…

– Говорите скорей, у меня очень мало времени!

– Помните, первую акцию на железной дороги на моем участке?– уточнил Василий.

– Как же мне ее не помнить…Прекрасно помню!– именно после этого случая он повесил на центральной площади абсолютно невиновную учительницу начальных классов в назидание другим. С тех пор партизаны затихли ровно на полгода.

– Я тогда прибыл на место и нашел на земле, где дожидались диверсанты состава пуговицу, которая показалась мне знакомой…

– И?– жадно наклонился к нему Бааде.

– Эта пуговица была от зипуна моего соседа – отца моего кума Петьки Подерягина – он сейчас у красных служит.

– Вот, это уже интересно…Подерягин…Подерягин…– задумчиво постучал по столешнице тонкими пальцами Бааде.– Я читал его дело в сохранившихся архивах НКВД. Их не успели сжечь толком. Он белый офицер, дворянин, кулак…Его местная контрразведка часто тягала на допросы по поводу его происхождения. Чудом не попал в лагерь. Кремень мужик…

– Вот-вот! А когда я утром принес пуговицу, он меня спросил, почему я сразу его не сдал.. Чем подтвердил свое участие в операции,– подхватил Василий. Долгожданная справка грела сердце. Хмель вылетел из головы, оставляя в ней только чувство какой-то непередаваемой эйфории.

– Очень интересно…– пробормотал комендант.– Это очень важная информация Василий…Очень важная! Кстати, а почему я об этом узнал только сейчас?– невзначай спросил он у бургомистра, осторожно, чтобы не видел информатор, доставая пистолет из кобуры.

– Кум ведь…– виновато потупился Полухин. Хотя на самом деле все его мысли были в тот момент об Акулине! Если бы она только согласилась! Если бы сбежала с ним в Германию…Он никогда бы не совершил то, что совершил сейчас. Низость!