Учительницы сели в трёх первых рядах. Дальше сидел обслуживающий персонал. Ученицы заняли скамьи в задних рядах. В зале яблоку было негде упасть.

Всем зрителям раздали программки, которые девочки сами сделали и раскрасили. Пат испытала чувство гордости, увидев, что мисс Теобальд досталась сделанная ею программка. Она заметила, что директриса внимательно разглядывает узор на обложке, и подумала, увидела ли мисс Теобальд в уголке её имя.

Каждый класс знал, когда нужно пойти за кулисы переодеваться и ждать выхода на сцену.

Сначала выступал пятый класс. Как только кулисы раздвинулись, на сцене появились девушки, нелепо разодетые в шляпы, пальто и шали, и зрители засмеялись. Кухарка вдруг вскрикнула:

– Ой, да это ж моя старая шляпа! Вот уж не думала, что увижу её на сцене!

Пьеска была очень смешной и зрителям понравилась. Затем выступал шестой класс с греческой трагедией, которая оказалась очень серьёзной и не до конца понятной всем. Первоклассницы вежливо слушали и громко хлопали, но про себя всё же решили, что пятый класс был гораздо лучше.

Четвёртый класс устроил джазовый концерт, и он имел огромный успех. Барабанщица превосходно отбивала дробь, и Мамзель почти простила, что их репетиции столько времени действовали ей на нервы. Ансамбль сыграл популярную свинговую мелодию, и зрители принялись хором петь куплеты песни. Музыкантов даже вызывали на бис, но уже прошла половина концерта, поэтому их выступление пришлось заканчивать.

Девочкам очень понравилось угощение в антракте: бисквитные пирожные, желе, булочки с кремом, сэндвичи и лимонад. Войдя в столовую, они ахнули при виде такого количества еды.

– Ничего себе! Да мы же не съедим столько! – воскликнула Пат.

– Патриция О’Салливан, говори за себя! – засмеялась Дженет, беря тарелку сэндвичей со спаржей. – Вот, возьми один или два, пока они ещё есть.

Пат и правда оказалась неправа: за каких-то двадцать минут все тарелки опустели! Девочки съели всё подчистую, а под столом, скрытый свисающей до пола скатертью, сидел кое-кто не менее голодный – щенок Бинкс!

Кэтлин тайком привела его в столовую и привязала за поводок к ножке стола. Она украдкой скармливала пёсику кусочки сосиски в тесте, а тот их жадно проглатывал. Бинксу хватило ума не высовывать голову из-под скатерти, и его никто не заметил, кроме Изабель, которая в полном изумлении смотрела, как Кэтлин берёт с блюда одну сосиску в тесте за другой и, судя по всему, съедает до крошки. Но потом она поняла, в чём дело.

– Ах ты пройдоха, Кэт! Да у тебя же там Бинкс!

– Тише! – прошептала Кэтлин. – Не говори никому. Не понимаю, почему мой пёсик должен пропускать всё веселье. Ну разве он не умница?

Бинкс был на седьмом небе от счастья: теперь его кормили обе девочки!

Через полчаса концерт продолжился. Первый класс показал две коротенькие пьесы, и Шейла играла так чудесно, что зрители скандировали её имя и вызывали на отдельный поклон. Шейла никогда прежде не испытывала такого счастья, и когда она стояла на сцене, раскрасневшаяся от восторга, то выглядела очень красивой.

Староста школы Уинифред улыбнулась Пат, выражая так своё одобрение, что девочки дали Шейле проявить себя.

Французская пьеса тоже имела успех, и Мамзель прямо-таки лучилась счастьем, когда в конце раздались бурные аплодисменты.

– Эти первоклассницы не так уж дурны, – заметила Белинда Тауэрс.

Услышав это, Изабель сделала мысленную пометку рассказать остальным.

Потом выступала Дорис. Она исполняла клоунский танец, который закончился плачевно на Великом ночном пиру, но сейчас ей хлопали и свистели. И вот, когда она почти дотанцевала, на сцену выбежал Бинкс! Щенок перекусил поводок и решил найти Кэтлин. Та в эту минуту стояла за кулисами, наблюдая за танцем Дорис. Запрыгнув на сцену, Бинкс хотел было побежать к Кэтлин, но попал под ноги пляшущей Дорис. Девочка споткнулась и рухнула на пол прямо под последние аккорды музыки. Всё выглядело, будто так и было задумано.

Как же смеялись и хлопали зрители и конечно же вызвали Дорис на бис! Услышав аплодисменты, Бинкс радостно завилял хвостом, а потом помчался к Кэтлин. Она испугалась, что её отругают, поэтому схватила щенка и убежала в конюшню. Но Кэтлин никто не ругал, даже Мамзель, которая никогда не упускала случая сказать, что держать «эту собаку» в школе – полное «безобразие».

Когда концерт закончился, все пели школьный гимн. Пат и Изабель прежде не слышали его и единственные не знали слова.

– В следующий раз обязательно споём! – шепнула Пат на ухо Изабель. – Ох, какой же чудесный вечер! В Редруфсе такого не бывало.

Вскоре первые классы отправились спать. Время уже было позднее, и они то и дело зевали, потому что обычно ложились на час раньше. Переодеваясь в ночные рубашки, девочки болтали и смеялись, и никто их не поторапливал – ведь это был последний вечер семестра и завтра они поедут домой!

На следующий день из кладовых на чердаке снесли вниз чемоданы и сундуки учениц. На каждом из них белой краской было написано имя владелицы.

Девочки стали собираться. Экономка сновала туда-сюда и следила, чтобы те аккуратно укладывали вещи. Она даже заставила Дорис вынуть всё из её чемодана и сложить заново.

– Но я же не успею! – воскликнула Дорис и рассмеялась, глядя на сердитое лицо экономки.

– Если останешься здесь до следующей недели, то научишься паковать вещи как положено! – проворчала та. – Дорис Элворд, много лет назад твоя матушка и две твои тётушки тоже учились здесь, но так и не научились паковать чемоданы. Но ты научишься! Неразумно класть хрупкие вещи на дно, а туфли и ботинки поверх них! Начинай заново!

– Кэт! Какой у тебя домашний адрес? – крикнула Пат. – Ты обещала, но так и не дала его. Я хочу написать тебе на Рождество.

Кэтлин покраснела от удовольствия. Никто прежде не спрашивал её адрес. Она записала его на бумажке и отдала Пат.

Потом все принялись обмениваться адресами и телефонами, обещая звонить и присылать приглашения на вечеринки после Рождества, если получится их отправить.

Школа была как будто и не школой вовсе: отовсюду слышались разговоры и смех, и, даже когда в гостиные и классные комнаты заходили учительницы, никто и не думал вести себя потише. Учительницы тоже радовались предстоящим каникулам и весело переговаривались.