Что случилось дальше, мне даже трудно описать, хотя до сих пор вроде бы с этим худо-бедно справлялась. Началось такое бурное и всеобщее ликование, какого я не видела со студенческих времен. Предполагалось, что банкет будет продолжаться не более получаса, но он завершился через три часа. После того, как все выпили и съели, включили музыку, начались танцы. Я несколько раз танцевала с мужем, несколько раз танцевала с мужем Алла, несколько раз танцевали с мужем другие актрисы. Но я не ревновала. Как и все, я была подхвачена мощным потоком энтузиазма. Да и как можно ревновать, если, согласно Чистякову, сегодня мы едва не открыли новую эру даже не только в искусстве, но в истории человечества? Думаете, я иронизирую? Уверяю, что в тот вечер, который незаметно перешел в ночь, я именно так и считала. Ни больше, ни меньше. Надеюсь, вы простите мне эти заблуждения. И я не сильно упала в ваших глазах?

Где-то к двум часам ночи всеобщий энтузиазм под влиянием усталости стал постепенно остывать. Я, как и все, валилась с ног. Мой муж, как главный виновник торжества, наконец, подал команду расходиться.

Мы двинулись к выходу. Внезапно я застыла, как Ниоба, если я ничего не путаю в греческой мифологии, на месте; возле двери я увидела очень красивую девушку. Откуда и когда она появилась, я не могла понять, по крайней мере, я точно помнила, что когда банкет начинался, ее среди нас не было.

Девушка стояла молча, ни на кого не глядя, было полное ощущение, что она не отсюда, что забрела в этот зал случайно. Но разве можно забрести в этот зал случайно посреди ночи?

Что-то сначала екнуло у меня внутри, потом оборвалось, потом образовалось в желудке что-то холодное. Меня вдруг в одно мгновение перестало интересовать искусство, вклад нашего театра в духовное возрождение человечества. Все это показалось таким мелким и несущественным, что не стоило занимать даже пару минут вашего драгоценного внимания. Это время вы могли бы потратить, к примеру, на просмотр по телевизору очередного сериала-шедевра.

Я взглянула на мужа; тот не то, что не смотрел на неизвестно откуда появившуюся красавицу, он вел себя так, словно ее тут не было. И это гениальный режиссер, который так бездарно строит эту мизансцену. Последнему идиоту станет понятно, что они знакомы. И не просто знакомы. Мне даже стало чуточку за него обидно.

Мы вышли с мужем на воздух. Ночь была ясная, все небо усеяно бусинками звезд, а прямо над головой, словно шляпа, висел кругляшек луны. Разве можно при таких декорациях не сказать нечто значительное. И супруг сказал.

– Согласись, сегодня был один из самых лучших наших дней из тех, что мы прожили вместе.

Я довольно долго не отвечала, так как пыталась себя убедить, что тоже согласна с этим тезисом. И это было бы полностью так, если бы не та молчаливая девушка у входа.

– Я тоже так считаю, это был замечательный день, – подтвердила я слова мужа.

Как я была бы счастлива, если могла бы произнести этот прекрасный текст абсолютно искренне.

– Ну, что ты думаешь обо всем?

За окном давно день, но мы встали недавно, так как поздно легли. А так как суббота и идти на работу не надо, то можно позволить себе расслабиться. Особенно после такого насыщенного вечера. И сейчас сидим на кухне и пьем кофе.

Впрочем, сказать, что пьем кофе, – это почти ничего не сказать, на самом деле ситуация напряженная. Можно даже ее охарактеризовать, как драматическую. Я кожей или не кожей, но в любом случае чем-то чувствую, что каждый из нас подошел к черте, за которой проглядывает иная реальность. До сих пор до некоторой степени все напоминало игру или спектакль, где у всех занятых в нем лиц были заранее отведенные роли, которые его участники старательно играли. Но теперь он завершился и начинается другое действо, где действуют уже другие правила, более серьезные. Каждому из нас больше некуда отступать, мы оба приперты к стенке неумолимыми обстоятельствами. А значит приходит пора окончательных решений. Беда только в том, что внутри меня пока еще не сформировалось ни одно из них.

– Я много думаю обо всем этом. А что тебя интересует конкретно?

Я увидела, что муж замешкался. По-видимому, ему было не так-то легко говорить со мной прямо. И я его понимала; учитывая всю совокупность обстоятельств, не просто просить о чем-то обманываемую жену. Но уж ладно, не тушуйся, не в первый же раз. Пора бы привыкнуть.

– Ты видишь, в каком поросячьем восторге был Чистяков? А его не так-то легко привести в такое состояние. Мы на пороге большого успеха. Но на расчетном счету больше ничего нет, мы не можем играть премьеру. Меня просто бесят эти злые шутки фортуны, наконец-то мы сделали спектакль, который способен сделать нас знаменитыми и богатыми, но чтобы это случилось, нужны средства, а их нет. И требуется-то совсем немного, а потом они сами придут. Прошу, помоги.

– Я бы с радостью и уже почти решила это сделать, но неожиданно возникли новые обстоятельства. И они меня сильно смущают.

– Что за обстоятельства?

Я колебалась с ответом, я понимала, если скажу о них, то мы оба перейдем, как в свое время Юлий Цезарь, через Рубикон. А надо ли переходить или лучше остаться на этом бережку? На другом – всегда ждет неизвестность, а на этом может и плохо, зато уже освоился.

– Видишь ли, дорогой, я обнаружила весьма крупное нецелевое использование денег. Это серьезное нарушение финансовой дисциплины. Когда банк узнает про такие вещи, он обычно разрывает отношения с таким клиентом. Поэтому я поставлена в очень сложную ситуацию.

– И нет выхода?

– Выход всегда есть, но не всегда его знаешь. А это как раз такой случай.

Я замолчала, ожидая, что муж спросит о том, что за нецелевое использование денег я обнаружила. Но он тоже молчал, что свидетельствовало только об одном: он прекрасно знал, о чем идет речь. Значит, мои подозрения более чем обоснованы. Впрочем, я в этом и не сомневалась.

– Это означает, что премьеры не будет?

«Не будет!» – эти слова прямо ворочались на моем языке. Не могу даже передать вам, как мне хотелось их кинуть ему в лицо. И посмотреть на выражение физиономии этого нахала. Но я героически молчала. Из моей памяти не выходил совсем короткий эпизод, который произошел перед самым концом ночного банкета. Мы уже собрались уходить, как ко мне внезапно подошел Чистяков. Мягко и даже нежно взяв меня за локоток, он отвел меня немного в сторону.

– Дорогая Мария, я хочу сказать вам несколько слов, – тихо, почти шепотом, произнес мой бывший учитель.

– С удовольствием вас выслушаю.

– У вас очень талантливый муж, – Чистяков вдруг приглушил голос, и чтобы я его слышала, приблизил свои губы вплотную к моему уху. – Я даже не исключаю, что он гений. Таких режиссеров в мире по пальцам пересчитать. Помните об этом всегда.

Не скрою, что мне было приятно это слышать, хотя по краю сознания словно бы потекла струя горечи. Но я старалась не давать ей сильно распространиться ни вширь, ни вглубь.