– Тогда о каких испытаниях идет речь?

– Разрешите, я объясню? – снова вступил врачеватель. – Мы знаем, что вирус безвреден для вас. Нам важно, насколько вирус вреден для дай-имонов и реципиентов. Точнее, для дайи… для тьмы. Сохранил ли он свою поражающую способность в полной мере?

– Но у нас не осталось ни инфицированных реципиентов, ни дай-имонов. Что бы вы ни говорили, мастер, ваша первая разновидность сработала очень эффективно.

– Вот-вот. Так что материала для испытаний нет.

– Вы предлагаете заразить кого-то из нас? – поднял брови Богуслав. – А потом вылечить?

– Вас?! – Такая идея явно не приходила в голову местным ученым. Врачеватель, поперхнувшись на полуслове, изумленно рассматривал Богуслава. Остальные участники совещания выглядели почему-то так, словно гость предложил им препарировать заживо кошку или написать на ковровом покрытии неприличное слово. Эмпат Алекс уловил общую растерянность. В ней мелькнуло несколько багрово-красных вспышек возмущения, горькая колючка чьей-то обиды, снежно-синий всполох жалости. – Нет. Это, конечно, было бы эффективно, но…

– Но неприемлемо, – перебил врачеватель, все еще багровея возмущением. – Неужели вы могли подумать о нас…

– Простите. – Иногда Алексу казалось, что пропасть между культурами становится просто огромной и не загладить ее, не перелететь. Только попробовать соединить мостиком понимания. – Простите моего друга, мастер. Просто у всех нас остались дома друзья, близкие. Мы очень хотим успеть. Если мы чем-то можем помочь делу, как-то ускорить – мы готовы. Каждый из нашей команды доброволец.

Врачеватель открыл рот… и снова закрыл. Смотрел при этом, как… как в Убежище смотрели на одного нервного парня, бывшую вампирскую закуску, который вечно прятал горло в особый ошейник с серебряными шипами и без святой воды даже в коридор не выходил. Фон возмущения в комнате выцвел окончательно, частыми звездами-искрами мягко затеплилось сочувствие.

– Я думаю, мы можем это понять и не возмущаться, – вздохнул Лий-Лий-ину. – В конце концов, мастер Ви-ди-сани уже сталкивался с проблемой излишка добровольцев во время первого применения вируса. И кстати, испытывал его на себе.

– Это этически обосновано!

– Разумеется, мастер. Но… давайте потом поговорим об этике. Боюсь, нашим гостям сейчас не до споров о таких понятиях. Так вот. В настоящий момент у нас нет ни единого образца дайи и ни одного реципиента. Нечего испытывать.

Макс и Богуслав переглянулись.

– Тогда нам все равно необходимо наведаться в наш мир.

– В этом нет необходимости, – наконец проговорил один из сидевших у двери людей в зеленой форме мобильных отрядов. – Поход за материалом планируется в мир дай-имонов.

Мир Дайомос

Богуслав

Право пойти вместе с группой в мир серых пришлось отвоевывать. Ан-ниты были категорически против. В мобильные отряды включаются только люди подготовленные. Да, они понимают, что по части тренировок гости на уровне. Но тем не менее и гости должны понимать, что значит подготовленный отряд и в чем его отличие от наспех подобранной группы, правда? И уж конечно путь в мир дай-имонов закрыт для эмпатов и телепатов. Слишком тяжелая там атмосфера.

В первый год освобождения ан-ниты пробовали наведываться в Дайомос – имелись сведения, что туда переправляли кое-кого из соотечественников. И пока сохранялись слабые шансы на их спасение, несколько мобильных отрядов, усиленных телепатами, пробились сквозь блокированные переходы…

Первый телепат погиб сразу – просто вскрикнул, схватился руками за голову и упал. Второй продержался примерно четыре минуты и умер уже перед самой эвакуацией… Эмпаты и последний телепат, молодая женщина, сошли с ума спустя полчаса, так и не успев никого отыскать. Двоих до сих пор лечат.

Ан-ниты пробовали конструировать механические аналоги поисковиков, но и те не выдерживали и ломались. Что-то было такое в воде, в воздухе – невидимое, но страшное, отчего ржавел металл и крошился пластик. Потом удалось переправить и запустить детекторы жизни. Проработали они недолго, но задачу свою выполнить успели. Только радости это никому не принесло – они никого не нашли. Ни пленных, ни хозяев, ни людей, ни животных. Никого. Здесь давно не было ничего живого… И стало понятно, что искать больше некого.

Поэтому Дайомос теперь закрыт для любых посещений, и только ради мира Земля ан-ниты согласны организовать еще одну экспедицию. Но гость-эмпат туда не пойдет.

Впечатленный Алекс замолк, но, прежде чем он успел сказать что-либо, тихий Макс и сам Богуслав в один голос рыкнули, чтоб он не смел даже думать туда соваться!

– Дайомос, – выдохнул в ухо голос Май-рина, их сопровождающего. – От перехода не отходим. Очень опасно.

– Ага, – еле слышно произнес Богуслав. Макс вообще не ответил, захваченный дикой картиной. Ну ясное дело, такое увидать.

Дайомос был пустыней. Бесплодной, каменистой пустыней, неровной, изломанной чашей с иззубренными краями, вгрызавшимися в горизонт. Серая, высохшая, вся в каких-то черных проплешинах, она точно сошла с кошмарных картин об аде в представлении сюрреалистов.

Вот вихрится, зависая над неровной, изрезанной поверхностью равнины непонятое облако, но это не пыль и не дым, а что-то странное, замершее, застывшее… непонятно что. И оно не серое, а темно-багровое.

Вот по серому воздуху медленно-медленно, как туман, плывет-клубится, вспучиваясь черными клубками, сгусток маслянисто-черной темноты. То вытягивается в воронку, то жмется к земле жуткой пародией на медузу…

Вот, словно схваченный на лету, косо тянется к небу щетинистый неровный пучок каких-то «нитей»… и вот еще один рядом… и еще несколько таких.

– Это дерево, – тихо сказал рядом Май-рин. – Здесь когда-то был лес. Еще можно рассмотреть. Скоро растает окончательно.

– Растает?.. Но отку… оххх! – Застыв на месте, Макс и ошалевший Богуслав всмотрелись в дикое небо – пугающе черное, с дымными серыми, тошнотно-пронзительно-желтыми и багровыми извивами. От сумасшедшей расцветки заломило глаза, а линии еще и шевелились, то плавно колышась, то резко дергаясь, как от электротока. И в довершение безумия между этими гротескными подобиями гигантских живых водорослей в небе плыли призрачно-прозрачные пятна. В них смотреть было особенно страшно. Потому что в них не было ничего. Совсем ничего. Пустота…

– Пробы взяты. – Напряженный и очень деловой голос нарушил мрачный транс гостей.

– Возвращаемся?

– Нет. Ждем страховочные пятнадцать минут. Для чистоты перехода.

Пятнадцать минут… Разбредаться и любопытствовать никто не стал – не та местность. Белые «скафандры» мобильного отряда настороженно застыли, осматривая небо и плывущую неподалеку багровую «кисею».

– Успеем?