Поэтому нам нужно рассмотреть вопросы эволюции нашего мозга и речевого аппарата.

Не будь Страшила вымышленным персонажем, он не мог бы быть одновременно безмозглым и болтливым. Конечно же, люди не смогли бы разговаривать без мозга. Но есть сомнения в том, что бедный Страшила понимал, о чем просил волшебника. Если он мог разговаривать без мозга, то так ему было бы даже лучше, потому что, хотя мозг является источником любви, щедрости, музыки и красоты, науки и искусства, он еще и источник терроризма, лицемерия, войн и мачизма. Мозг — причина величайших достижений и корень величайших же провалов нашего вида. Но эволюции нет дела до успехов или неудач, в культурном смысле этих слов, так же как ей нет дела до красоты или зла. Эволюцию заботит физическое выживание наиболее приспособленных.

Мозг гоминин развивался более 7 млн. лет, от Sahelanthropus tchadensis до Homo sapiens, появившегося около 200 000 лет назад. Потом рост и развитие, по-видимому, остановились. С тех пор, как сапиенсы покинули Африку, признаков эволюции мозга среди Homo нет. Если Homo sapiens был умнее Homo erectus и Homo neanderthalensis 200 000 назад, почему люди сейчас умнее тех сапиенсов, которые впервые вышли из Африки? Причин может быть несколько. Возможно, после появления сапиенсов прошло слишком мало времени, чтобы мозг успел измениться; 200 000 лет — очень небольшой промежуток по эволюционным меркам. С другой стороны, согласно ряду теорий, Homo neanderthalensis выделился из Homo heidelbergensis всего за 100 000 лет.

Альтернативная теория «огромного скачка» предполагает, что изменения произошли в течение последних 50 000 лет ввиду появления искусства и рывка в культурной эволюции. Но у нас нет убедительных причин считать такое изменение в археологической летописи результатом биологической эволюции. Культурное развитие, новые впечатления и опыт могли накапливаться постепенно, в определенный момент приводя к изменениям, которые предыдущим поколениям казались чудом (к примеру, Промышленная революция XIX в.). Речь идет о достаточно продолжительном периоде времени. Он мог дать, по меньшей мере, два или три таких «огромных скачка». Так почему мозг существенно не менялся за последние 200 тысячелетий?

Такая остановка в развитии человеческого мозга не является чем-то постыдным. Очевидно, что причина проста — нашему виду достаточно хорошо живется. Homo sapiens прекрасно приспособился с помощью сельского хозяйства и технологий. Наши показатели выживаемости и качества жизни куда выше, чем у других видов. Ни одно известное существо с начала времен, включая наших предков, не смогло так же удачно поймать волну эволюционных изменений, как это сделал сапиенс. Эректусы и неандертальцы не дошли до уровня культурного развития, открывающего доступ к стоматологии, науке, относительно развитой медицине[67]. У них не было соответствующих культурных ресурсов, обеспечивающих большее психологическое и физическое благополучие. У них не было таких интенсивных инноваций, как у сапиенсов. Стало ли это результатом использования языка? Были ли у Homo sapiens лучше развиты языковые навыки, обеспечившие значительные культурные достижения? Ответ такой: все не так просто.

Как мы выяснили, язык не так уж сложен, несмотря на традиционные представления о его загадочности, распространившиеся еще в 1950-х гг. Мы видим обратное: в основе языка — символы и упорядоченность, а такие ингредиенты нашему мозгу вполне по силам. С другой стороны, найти тему для разговора бывает сложно. И это зависит как от культуры, так и от личного интеллекта. По мере эволюции мозга и интеллекта у представителей рода Homo совершенствовался не столько язык, сколько способность им пользоваться. Люди поумнее могут находить лучшее применение известным инструментам. И они могут их улучшать. Но главное преимущество нашего более крупного по сравнению с эректусами мозга состоит в том, что с его помощью мы можем мыслить более абстрактно и использовать унаследованный от эректусов символизм, чтобы создавать собственное искусство и собственные истории. Орудия, технологии и т. п. Сочетание языка, более мощного интеллекта и постепенного накопления знаний — это все, что было нужно для второй когнитивной революции, случившейся около 100 000 лет назад, когда сапиенсы впервые вышли из Африки.

Развитый интеллект, а также растущая географическая привязка, обнаруживающаяся у анатомически современных людей, например кроманьонцев — ранних европейских сапиенсов, — позволяла им выстраивать более сложные культуры благодаря большей социальной специализации. Сообщества охотников-собирателей зачастую являются идеальным примером политической анархии, в том смысле, что у них отсутствует какая-либо политическая структура, кроме группового консенсуса. Что не лишено определенной привлекательности. В таких обществах нет священников, музыкантов, плотников и всех прочих специализированных профессий. Все потому, что культурные проблемы, решаемые охотниками-собирателями (что они считают важным, что позволяет им делать их среда обитания, как они вообще живут), просто не обеспечивают возможностей для специализации. Специализация требует, чтобы общество обеспечивало пищей и другими вещами тех из своих членов, что не заняты производством пищи или вещей. Если человек весь день играет на музыкальном инструменте, чтобы другие люди могли получить удовольствие от его игры, когда он закончит играть, ему захочется поесть. Но если никто ему не дает еды, то вместо музыки и песен артисту придется заняться, например, работой в поле. Усиленная языком культура — это клей, скрепляющий человеческую когнитивную колонию.

Опять же, предположение о том, что значительно более сложные культурные артефакты сапиенсов (в сравнении с эректусами или неандертальцами) являются исключительно результатом использования языка, — чрезмерное упрощение, которое, однако, разделяют многие исследователи. Вполне возможно, у сапиенсов был словарный запас побольше и грамматики посложнее, чем у других видов Homo. У сапиенсов более развит мозг, но, что важнее, их культура и история намного богаче. Сапиенсы многое унаследовали от других представителей рода Homo. Они включили древнюю мудрость в свои языки, культуры и мышление. Это стало дополнением к исходным изменениям — физическим и культурным — сапиенсов с момента отделения от других видов. Язык за последние 1,9 млн. лет, конечно же, изменился. Но очень многое в биологии Homo тоже изменилось. Эректусы и другие наши сородичи развивались не так, как мы.