— Спасибо, — мягко произнесла Линетт еще раз, стряхивая с себя груз эмоций.

— Думаю, лучше начать собираться. Мне нужно перегнать лошадей к Гидеону, тот позаботится о них во время моего отсутствия. Ты тоже можешь там остаться. Я, конечно, могу отвезти тебя к твоим родителям, но у Гидеона ты будешь в большей безопасности, если вдруг Бентон начнет искать тебя.

— Постой.

Глаза Линетт округлились от удивления, когда стало понятно, что Хантер собирается ехать один.

— Я нигде не останусь. Я поеду с тобой.

Хантер, занятый своим планом, тоже вопросительно взглянул на нее.

— Поедешь со мной? Не глупи, оставайся здесь.

— Нет! Я хотела, чтобы ты помог, вот почему я приехала. Но я поеду в любом случае: с тобой или без тебя.

— Это абсурд. Кто знает, насколько все затянется? Для тебя это будет очень утомительно.

— Я не стеклянная, Хантер, — сухо ответила Линетт. — Я хорошая всадница. У меня отличный конь, ты и сам должен это знать. Да, ты прав, я не привыкла к походной жизни, но смею тебя уверить, я со всем справлюсь.

Хантер поморщился.

— Нет. Я отказываюсь брать тебя с собой.

— И как же ты, хочу спросить, остановишь меня?

— Черт! — Хантер сделал к ней шаг. Глаза его сверкали. — Ты не была раньше такой упрямой.

— Возможно, я изменилась. Это происходит с годами. Насколько помню, и ты не был таким диктатором.

— Я не беру тебя!

— Прекрасно, — разозлившись, ответила Линетт и поднялась. Тогда я найду кого-нибудь еще, кто поможет мне. Наверное, можно нанять человека для подобного дела. А поскольку я единственная знаю, откуда надо начинать поиски, ты можешь оставаться здесь и наслаждаться одиночеством.

Она направилась к выходу, но Хантер перехватил ее, взяв за руку и повернув к себе.

— Будь я проклят, если позволю тебе это сделать!

Линетт посмотрела на руку, сжимавшую ее запястье, затем холодно взглянула в глаза Хантера.

— Я уже спрашивала, как же ты остановишь меня? Не станешь же ты избивать меня до потери сознания?

На скулах Хантера выступил румянец. Он резко отпустил ее руку, будто бы обжег пальцы.

— Я не Бентон Конвей и никогда пальцем не трогал ни тебя, ни какую-либо другую женщину. Ты это знаешь. Неужели ты меня смешиваешь с этим дерьмом?

Линетт стало не по себе. Хантер разозлил ее настолько, что у нее сорвалось с языка первое, пришедшее на ум, сравнение.

— Я знаю, — поспешно сказала она. — Извини меня.

Она вернулась к столу и с минуту стояла там, поглаживая шершавое дерево. Хантер тоже отвернулся, прокашливаясь, потом отошел к окну. Какое-то время он стоял так, держась двумя руками за подоконник, глядя на черный ночной двор.

— Ты права. Я не контролировал себя. Ты свободно можешь нанять кого-нибудь, кто будет сопровождать тебя. Но речь идет и о моей дочери тоже. Разумеется, я собираюсь искать ее. Поэтому будет лучше, если поеду я.

— Поэтому я и пришла, — ответила Линетт. — Я хочу только твоей помощи, но не собираюсь сидеть в доме твоего брата, ожидая, когда ты вернешься с моей девочкой. Я найду ее, Хантер, так или иначе. А поскольку у меня сведения и средства для финансирования путешествия, думаю, у тебя нет другого выбора, кроме как согласиться ехать со мной.

— Средства? — Хантер повернулся и вопросительно вскинул брови.

Линетт дотронулась до жемчужной сережки в ухе.

— Бентон заплатит за то, что украл у меня ребенка, — холодно и резко сказала она. — Когда я уходила, то прихватила с собой шкатулку с драгоценностями. На протяжении многих лет он дарил мне украшения. Так, возможно, он пытался загладить свою вину, успокоить свою совесть.

— У Бентона Конвея нет совести, — хмуро произнес Хантер. Представлять, как Конвей дарит Линетт подарки, было для Хантера все равно, что жариться на медленном огне. Наверняка, надевая на шею драгоценное ожерелье, он наклоняется и целует ее в белоснежное плечо. Руки Хантера сжались в кулаки.

— Может и так, — безразличным тоном согласилась Линетт, сев опять на стул. — Ну что ж… ты согласен на мои условия, или я поеду одна?

Хантер поморщился.

— Ты сама понимаешь, что я вынужден согласиться. Ты одна знаешь, что сделали с нашей дочерью. Конечно, я мог бы вытрясти подробности из Бентона, но это, думаю, задержало бы меня. Кроме того, я вряд ли разрешил бы тебе ехать одной. Но подумай о своей репутации!

— К черту мою репутацию! — крикнула Линетт. — Вот о ней-то я и заботилась раньше, а что из этого вышло! Я потеряла ребенка и теперь забочусь только о том, как его вернуть. Сейчас мне абсолютно наплевать на то, что скажут о нас старые сплетницы Пайн-Крика. — Она пожала плечами. — Кроме того, не думаю, что тебе есть какое-то дело до моей репутации. Ты не отвечаешь за поведение миссис Конвей.

— Это верно. — Хантер поджал губы. — И я благодарю за это Бога.

Он вернулся к столу и сел на стул.

— Хорошо. Значит, договорились. Тогда вперед. Нам нужно продумать план.

— А что глупого? — спросила Линетт. — Мы собираемся проводить вместе каждую ночь. Какая разница?

— Обе идеи лишены разумности. Если бы ты была поумнее, ты бы отказалась от них.

— Никогда не думала, что ты когда-нибудь превратишься в моралиста.

Хантер бросил хмурый взгляд.

— Обидно, о тебе этого никак не скажешь.

— И что ты хочешь заявить? — голос Линетт стал подозрительно мягким.

— Только то, что ты бросаешься во все это, даже не думая о последствиях.

Брови Линетт изумленно взлетели вверх, и Хантер смутился.

— Ну, хорошо, хорошо. Я знаю. Не мне говорить об импульсивности. Но, черт побери, Линетт, я думаю только о твоем благе.

— Спасибо, я сама в состоянии решить, что для меня хорошо, а что плохо.

Хантер опять поморщился, задетый ее сухим тоном.

— Делай, как хочешь. Мне все равно. Нет необходимости спать на софе. Иди в бывшую комнату Ти наверху.

Хантер собирался поначалу спать в комнате, находящейся рядом с комнатой Ти, но вспомнил, что он будет отдален от Линетт только тоненькой перегородкой, и от этой мысли ладони вспотели. Спать у костра, на природе — это одно дело. Но быть в нескольких метрах от этой женщины в одном доме, было совсем другое. От таких рассуждений у Хантера участился пульс.

— Да ладно, — продолжал он, — можешь занять мою комнату. Там более удобная кровать. А я посплю на сеновале.

— О, Хантер, нет. Я не смею даже просить. Это слишком много для меня.

— Ты меня не просила. Я сам предложил. Поэтому тебе лучше молча воспользоваться предоставившейся возможностью. Я буду время от времени заходить и выходить, подготавливая все необходимое для завтрашней поездки. Поэтому мне будет удобнее спать вне дома.