мне на лицо. А когда поняла, закричала, кажется, еще громче, чем Босяк. Задергалась, в который раз пытаясь спихнуть с себя бесчувственное тело своего похитителя.

— Тише, малышка, — услышала знакомый голос неподалеку.

Замерла, не веря в услышанное. Новак! Он здесь! Это и в самом деле был он, мне не показалось. Он нашел меня. И теперь все будет в порядке.

Снова скрежет, задняя дверца машины, расположенная у моей головы, открылась. А в следующее мгновение меня стали вытягивать наружу.

— Хватит кричать, — с укором проговорили.

И правда… Я продолжала кричать. Но теперь к крику отчаяния примешалось одно единственное слово, точнее имя. Я звала Новака, будто он и в самом деле был единственным, кто мог меня защитить.

— Ты в норме? — спросили у меня.

Он смотрел на меня сверху вниз. Настороженно и обеспокоенно. Вот уж чего я никак не ожидала увидеть в темном взгляде Матвея, так это обеспокоенность. Он переживал за меня…

— Не совсем, — пробормотала хрипловато. Кажется, я умудрилась сорвать голос. — Рука болит и голова кружится.

Я только успела договорить, как меня подхватили с земли на руки и понесли к черному автомобилю, стоящему неподалеку, у обочины. Я хваталась трясущимися руками за своего мучителя, которому сейчас была рада. Почему-то была уверена, что он не даст меня в обиду. Больше никогда и никому. Сам обидеть может. А вот другим не позволит. И непонятно, хорошо это или плохо. Потому как я уже не понимала, что на самом деле испытываю к этому человеку. Самые же смелые мысли старалась гнать от себя невидимой метлой.

— Все хорошо, успокойся, — сказал Матвей немного раздраженно. Видимо он не очень любил, когда рядом с ним разводят сопли. Я же не могла остановить слезы, которые текли по щекам, не переставая. — Раздражаешь, Лаврова.

И даже спорить с ним не хотелось. И препираться, тоже. Пусть говорит, что хочет. Ничего другого от него ждать не приходилось. Это же Новак. Было бы странно, если бы он опустился до банальных слов утешения.

Кто-то из подчиненных Матвея открыл заднюю дверь машины и отошел в сторону. Матвей сам опустил меня на мягкое сидение и закрыл дверь. Я отодвинулась чуть в сторону, принимая более удобное положение. Все тело ломило. А про ушибленную несколько раз руку я вообще молчу.

Поскорее бы уехать отсюда и забыть о случившемся, словно о страшном сне. И никогда не вспоминать Романа с его дружками, которые хотели меня убить. Я отвернулась от окна, чтобы не смотреть на раскуроченную машину, которую все же было видно. Тусклый свет дорожных фонарей худо-бедно освещал дорогу и небольшую часть обочины. Меня не волновало, что Новак решит сделать с моими похитителями. Я не испытывала даже каплю жалости к этим мерзавцам. Они плевать хотели на мою жизнь, которую так легко собирались забрать. Почему я должна испытывать сострадание?

Матвей не спешил садиться в машину. Так что сейчас в салоне нас было двое: я и водитель. Он тоже был мне знаком. Поэтому я не боялась быть снова похищенной. Этот не должен увезти меня в какой-нибудь темный лес лишь потому, что я его чем-то обидела.

Я все-таки снова повернула голову к груде металла, которую сейчас представляла собой машина, в которой меня везли в неизвестность. Новак стоял неподалеку от нее и разговаривал со своими подчиненными. Трое мужчин внимательно слушали его. Один нервно курил сигарету, пуская время от времени в воздух облачко дыма. Красный огонек было видно даже в полумраке. Он притягивал взгляд. Или просто я так сильно не хотела смотреть на разбитый автомобиль. И как, спрашивается, я вообще смогла отделаться лишь несколькими царапинами и ушибами?

Прошло минут пять, перед тем, как Матвей вернулся к машине, в которой я сидела. Движения его были уверенными, взгляд — жестким. Кажется, он уже что-то решил. Вызовет ли скорую? Или оставит все, как есть?

Мимо проехали несколько иномарок, но никто не остановился посмотреть, что случилось. Ну да, со стороны казалось, что на помощь попавшим в аварию уже пришли и можно не тратить время на лишнюю возню.

Новак сел в машину, захлопнул дверь, посмотрел на меня через зеркало заднего вида. Странно, что он не сел рядом со мной. Я, признаться, хотела этого. Несмотря на наши сложные взаимоотношения, мне было спокойнее, когда он был рядом. После похищения я вообще взглянула на Матвея с другой стороны. Да, он унижал меня, иногда смешивал с грязью. Но так же он умел быть нежным и внимательным. Хотя, думаю, ему о моих наблюдениях говорить лучше не стоит.

— Поехали отсюда, — сказал Новак водителю, а в следующую секунду машина тронулась с места. — С этими придурками разберутся без нас.

— Что с ними будет? — все-таки посчитала нужным спросить. Не хотелось, чтобы Новак хотя бы косвенно был причастен к чьей-то смерти. Пусть и таких уродов, как эти.

Ответили мне не сразу. Новак будто не желал разговаривать. Тогда пришлось повторить свой вопрос. Нет, проблем со слухом у него точно не было. Просто я и в самом деле хотела узнать ответ на свой вопрос. Иначе бы повторно не спрашивала.

— Я не хочу присесть из-за этих ублюдков, если ты об этом, — все-таки соизволил ответить Новак. — Поэтому скорая до них доедет. Но я не ручаюсь за то, что все останутся живы. Ну и да, кто останется, присядет надолго. Это я могу гарантировать.

Ладно, это было самое разумное решение. Все-таки, они не на прогулку ехали, а собирались меня убить.

Подумав, чем бы для меня мог закончиться сегодняшний день, мне снова стало не по себе. Кажется, спать я уже не лягну. Не смогу сомкнуть глаз. И как завтра на работу пойду… Не получится вести себя, как ни в чем не бывало. Делать вид, что ничего не произошло. И что… кровь Ромы не капала мне на лицо.

Коснулась щеки дрожащей рукой, проверяя, на самом ли деле это было так или мне показалось. Но, увы, лицо мое было измазано его кровью. Сразу захотелось залезть в ванну и помыться. Да так, чтобы кожа скрипела. Намылиться раз пять, не меньше, чтобы уж точно и следа от воспоминаний не осталось. Хотя глупо было надеяться на то, что это поможет.

Дальше ехали в тишине. Я не собиралась первой начинать разговор, Новак тоже молчал. Пусть и спросить его хотелось о многом. Не могла заставить себя открыть рот. Даже не возражала, когда поняла, к кому домой мы едем. Водитель повернул в ту часть города, в