— Макс, не нужно за меня переживать. — перебиваю его до того, как он начнёт говорить. Наблюдая за Селеной, скрещивающей руки и делающей вид, что внимательно слушает. Она то и рада моему уходу. — Думаю, мне будет лучше рядом с Майлзом.

С этими словами я выхожу из его палаты, закрывая за собой дверь. Мне становится грустно и одиноко. На секунду прижимаюсь лбом к холодной двери, чтобы угомонить адское пламя внутри меня.

Заставляю себя оттолкнуться от двери. И вовремя. Потому что дверь распахивает и на пороге показывается разгневанный Макс, он деспотично хватает меня за руку и притягивает к себе. Близость с ним вызывает дискомфорт.

Напрягаюсь всем телом.

— Плевать я хотел на то, что ты там думаешь. — хриплый голос у самого уха, заставляет мои ноги подкоситься. Краем глаза замечаю гневное лицо Селены, которой явно не нравится такой финт Брата. — Я тебя не доверю никому…

Непроизвольно сжимаю и разжимаю руку Макса, дёргая ее. Не понимаю, что со мной происходит. Только киваю, понимая, что не могу ни согласиться. Его напор подминает меня под себя.

Макс не выпускает меня из виду. Постоянно придерживает за спину, направляя курс движения. Его ладонь обжигают кожу. Извиваюсь под его прикосновением. Потею. Борюсь со слабостью, чтобы не упасть в обморок.

В самолёте сажусь с Каином в самый дальний угол. Мне давно пора поговорить с другом.

В огромном самолёте только люди Макса и мы. Крестный тоже решил улететь в Москву с нами.

Я удивлена количеству охраны. Неужели все они работают на Брата и Крестного?

— Рассказывай, что тебя так мучает. — говорит шепотом Каин, приподнимая бровь. Друг чувствует меня.

— Мне кажется я влюбилась. — совсем тихо говорю я, облизывая губы и бросая быстрый взгляд на мощную фигуру брата. После чего перевожу взгляд на Левона, он развалившись на сиденье спит.

— В блондинчика? Он ничего такой. — усмехается Каин, приподнимаясь слегка, чтобы рассмотреть получше Левона.

— Нет. — глухо говорю я, прикусывая губу и съезжая. Скрещивая руки и закрываю глаза, прислушиваясь к своему сердцу. Но даже с закрытыми глазами я слышу этот пронизывающий голос, обволакивающий и ласкающий меня. — Мне кажется, что в Макса…

Мой голос совсем ломается, хрипит, прикусываю руку. Глаза Каина расширяются и он тоже съезжает, поражено глядя на меня. Видно, как старательно его мозг пытается переварить эту информацию.

— Но он же…

— Не родной мне брат, но все же брат. Да да да, все это понимаю, но я не понимаю, что со мной происходит. Он мне снится, когда он рядом — у меня все тело горит, я потом даже проверяю, нет ли ожоговых волдырей после его прикосновений. И я постоянно жду, чтобы он поцеловал меня. Никогда такого не испытывала. Меня сжирает жгучее разочарование от того, что он не поцеловал меня. Это полный треш, да? — смотрю на растерянного Каина.

— Нет. — успокаивает он меня, расплываясь в улыбке. — Твой Брат очень притягателен. В нем есть что-то первобытное, настоящий мужчина, хочется спрятаться за ним. Думаю, что Ангел мой он тоже любит тебя!

— Как сестру. В отличие от меня он дружит с головой. — после того, как я сказала об этом Каину, мне стало легче. Меня перестало съедать молчание. — Скорее всего так и нужно, так правильно. Да и посмотри на эту Селену, мисс очарование. Она точно участвовала в каком-нибудь конкурсе красоты, как минимум стала «Мисс секс». И эта рука еще. Она не просто деваха, как деваха. Она ещё и с изюминкой.

— Она, безусловно, ничего, но ты, Ангел мой, красивее, чем она. — Каин заговорщицки подмигивает мне. — Ты стоишь сотню таких Селен. Слышишь? Со всеми этими событиями, ты растеряла своё очарование, закапалась в сомнениях и страхах. Возвращайся к нам.

Друг стискивает мою руку, передавая через безобидное прикосновению свою энергию.

— Я так люблю тебя, Каин! — говорю искренне. Это правда. Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с Максом, стоящим совсем рядом.

Господи, что он успел услышать?

***

— Мне нужно с тобой поговорить. — внутри меня все ухает вниз. Что если он все слышал и сейчас будет рассказывать мне о своих братских чувствах?

Выбираюсь и иду за ним, Макс проводит меня в маленький кабинет в конце салона, в котором только стол и два кресла. На столе замечаю привинченную рамку с моей фотографией, сделанной пару лет назад во время концерта. Она никогда мне не нравилась, но Папа почему-то ее безумно любил.

Это его самолет и его кабинет. Сразу же догадываюсь я, усаживаясь в кресло. Становится не по себе, мы ведь до сих пор не знаем, где наши родители.

— Мы не договорили тогда в больнице, Селена нас прервала. — Макс усаживается за стол, располагая свои руки на подлокотниках огромного кресла точь-в-точь, как отец, с одним отличием. От папы всегда исходила холодная уверенность, от Брата же — горячее безумие. Он напоминает главного злодея из фильма, от которого необходимо спасать мир. — Я подумал, что нам стоит договорить.

— Наверное. — неуверенно выдавливаю из себя, вспоминая своё признание в любви. Оно было бы уместным и не вызывало бы подозрений, если бы не ураган внутри меня.

— Я хотел сказать, что для меня ты всегда занимала особое место в жизни. И ты все равно для меня моя маленькая сестрёнка, мой Аленький цветочек, Алененочек, которого я таскал на руках, укладывал спать. — слышать такие нежности от злюки Макса непривычно, приятно и почему-то больно. — Мы последние годы не ладили и не общались, но думаю, сейчас самое время показать всем — насколько сильны наши узы.

— Мы настолько долго не общались, что мне даже никто не сказал, что ты женишься. — выстреливаю в него обвинением. Как говорится, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. — Честно говоря, было обидно узнать, что у тебя есть любовь всей твоей жизни.

Макс закрывает глаза, будто снова считает про себя, чтобы успокоиться.

— Так получилось. — мягко говорит он, не объясняя ничего. Складывается такое впечатление, что ему неприятно говорить на эту тему. — Теперь вы знакомы и ты все знаешь.

— Я знаю только то, что у Вас через месяц свадьба, но ничего о том, как вы познакомились, как съехались, сколько Вы вместе… Как вообще у такого сухаря как ты могут быть романтические чувства? — последние слова, пожалуй, я говорю уже от обиды за себя. Одёргиваю и ругаю себя, веду себя как капризная девочка, поэтому тут же быстро говорю: Прости меня, я просто нервничаю. Раньше я знала, как говорить с тобой, могла что угодно сказать, а теперь… подбираю тщательно слова.

Опускаю глаза, рассматривая руки. Наверное, я всегда была влюблена в своего старшего брата. Сначала просто как ребёнок восхищалась им и боготворила, потом просто это чувство затапливало меня и я не могла по другому. Не думала, что бывает по другому.

Родители всегда это знали, именно, наверное, поэтому Папа в какой-то момент отправил Макса путешествовать, чтобы я перестала быть зависимой от него.