Делаю шаг ближе.

- Стоп! - тормозит меня вытягивая ладонь. - Не нужно ко мне подходить.

- Почему?

- Ты груб.

- Я груб, да. А ты - вероломная, бессердечная, лицемерная, мстительная... - выплевываю эпитеты на каждый шаг к ней.

Упираюсь грудью в выставленную ладонь.

- Что ж...- задирает подбородок. - Если я действительно такая, значит... все в моей жизни правильно. И не смей вмешиваться!

- Быть может, я бы и не стал...

Кому я вру?! Но она доводит меня своей холодностью до этой резкости!

- Не стал бы... Но ты за нашего сына одна решать не будешь.

Ее губы обиженно дрожат.

- Я одна решала - рожать ли его! Я не с тобой его вынашивала. Тебя не было рядом, когда он родился и мы боролись за его жизнь! Поэтому, я и сейчас буду решать одна. Ясно?

- Я бы был!

- Своё сослагательное наклонение оставь при себе. Ты не был!

- Я, блять, не знал!! Ты обязана была сообщить.

- Беременностью возвращать мужчину, который выбрал свободное плавание в приятной компании? Увольте, Борис Егорович, - гордо и холодно. - Я ничего Вам не обязана.

- Не надо перевирать!

- Перевирать - это то, как сделал ты, приравняв человеческую помощь больному человеку с сожительством!

- Да ты жила с ним! - рявкаю я.

- Так было правильно на тот момент. Ему нельзя было стрессовать.

- Он симулировал!

- Пусть, я лучше позабочусь о симулирующем, чем откажу в помощи близкому человеку, который действительно болен. Он меня, в отличии от тебя никогда не предавал и не бросал.

Психуя, грубо отшвыриваю ее руку, дёргаю за полы пальто на себя.

Вжимаюсь в ее лицо своим.

- Я был тебе близкий! Я!! - шепчу ей яростно.

- Ты был эгоистом - "я, моё, мне"!

- А ты доверчивой размазнёй! Доверяющей хитровыебанному Роберту больше, чем своему мужчине.

- Всё высказал?!

- Расскажи мне про Стёпу... - хриплю я, закрывая глаза.

- Я узнала, что беременна после того, как ты сбежал.

- Я не сбегал! - цежу гневно. - Ты знала, как меня найти.

- Я не знала, для чего тебя искать, если ты ушел.

- Сообщить, что у меня будет ребенок!

- Мне сказали, что я не доношу. Будет выкидыш. У ребенка большая вероятность генетических отклонений и гипоксия. Врачи настаивали на прерывании. У меня был гистоз и анемия. Я попала в больницу. Что именно я должна была сообщить тебе? Что сейчас во мне умрет твой, возможно твой, ребенок, но это не точно? Зачем?.. - горько.

- Блять... Это же так просто, Юля... Так просто... Нажать на вызов. Сказать - "ты нужен мне"!

- Просто? А что ж ты не нажал?..

Отворачиваюсь.

Потому что думал, что не нужен.

- Стёпа родился слабым, шестимесячным. С неврологическими отклонениями, множеством проблем и диагнозов. Мы не выходили от врачей. И всё это время рядом с нами был не ты. Роберт отказался делать генетический тест на отцовство, заявив, что не зависимо от результата, этого ребенка будет считать своим.

- Какой благородный!

- Да. Поэтому, сейчас я Степу заберу и мы поедем домой. Быть может, не к такому харизматичному и весёлому папе, как ты. Но к тому, кто все это выдержал и не оставил нас. А сейчас, конечно, Стёпа взрослый, здоровый и чудесный мальчик. Ему приятно быть отцом, правда, ведь всё самое тяжелое позади?...

- Мм... - киваю я, ослепнув от несправедливости. - Какие железобетонные обвинения.

- Я тебя не виню. А ты не смей винить меня. Каждый был там, где счёл нужным. Пусть так и останется.

Как аргументированно. И хер чем защитишься от этих подач. Потому что драка была в прошлом. А мне о ней не сообщили, и я ее проебал, не явившись. Едва ли я могу сейчас оценить всё, что она сказала адекватно.

- Ну я пойду, Борис Егорович? - равнодушно.

Разворачиваюсь к ней снова.

- Какая ты злая стала, Юля.

- Да.

- А ты такой не была. Ты была ранимой, искренней.

- Это мозоли, Чадов. Мне этот мир всё время трёт! - срывается ее голос.

- Это потому что ты нежная... - шепчу я. - Хрустальная моя девочка...

- Нет. Я - "вероломная, бессердечная, лицемерная, мстительная", - моими интонациями.

- Ну зачем ты это сейчас запомнила, а? Какая разница, что я говорю?! Мне больно, блять, просто!

- Отпусти меня...

- Я уже тебя один раз отпустил. А теперь во всех грехах виноват и прав на своего ребенка не имею.

Отталкивая, пытается пройти к двери.

- Короче... нет. Ты отсюда выйдешь только моей женщиной.

Срываю с ее плеч вниз пальто.

- А потом, мы ещё раз поговорим. И ещё раз. И ещё... Пока не простим друг друга. Но - потом.

Толкаю на кровать, распиная своим телом сверху.

- Нет!.. Стоп!

- Нет такого слова...

- Чадов... - испуганно и растерянно. - Не надо...

Затыкаю ее рот ласковыми поцелуями.

- Ну, пожалуйста... Чадов... Не надо... - начинает плакать она.

Она сдастся, я знаю, чувствую.

Тяжело дыша, торможу.

- Не хочу так, любимая моя... - шепчу ей в губы. - Хочу, как тогда, чтобы ты сама меня любила... Ты помнишь?..

ФЛЕШБЭК:

- Вот сейчас, после двенадцати, я превращусь... в чудовище. Голодное... ненасытное... жадное... и не знакомое со словом нет. Если ты это чудовище не хочешь... Юль... - ресурс моей выдержки исчерпан. - Выгони меня!

Темнота, ее запах и тело подстёгивают инстинкты. Мне страшно их отпустить и быть самим собой. Я боюсь ее оттолкнуть, наверное, чем-нибудь неосторожным.

Но я больше не могу. Я - мужчина, она - женщина... Я влюблен и раскален! Горячая нега топит с головой - душит, пульсирует, слепит. Я никогда так сильно женщину не желал! Это так естественно и правильно позволить себе и ей тонуть в этом.

Режим джентльмена вырубился.

Несдержанно и обжигаясь этим сам, выдыхаю ей в шею, чувствуя, как податливое тело, становится ещё мягче.

Блять... Умру сейчас от этого кайфа!

Зависнув, медленно и едва касаясь вожу по ней пальцами, накаляя до предела момент. Как таких хрустальных девочек трахают, чтобы ненароком не разбить??

И я торможу-торможу-торможу....