Растрепанный полубезумный вид девушки ничего хорошего для меня не предвещал. Да и оскорбительное обращение, я была уверена, – лишь цветочки, сейчас Надежда разогреется в своей ярости, и на мою бедную голову градом посыплются ягодки. Она ведь наверняка считает, что похищение ее ребенка организовали и осуществили мы с мужем.

– Боишься, сучка?! – оскалилась девушка, ввалилась в спальню и прикрыла за собой дверь. – Правильно. Ты у меня сейчас во всех красках увидишь, что значит мать, у которой отняли сына.

– Надя, погоди, сначала постарайся выслушать меня, – как можно спокойней сказала я и, хоть между мной и сестрой Аблова стояла кровать, инстинктивно выставила перед собой руки. – Мне искренне жаль, что с твоим мальчиком случилась беда, но моей вины в этом нет. Уверяю, я бы никогда не причинила ребенку вред. Тем более не отняла бы его у матери ради денег. Ты же сама видела, как я стараюсь раскрутить свое дело, из кожи вон лезу, чтобы заполучить заказчиков. И уверена, что рано или поздно добьюсь своего, мне не нужны деньги, из-за которых можно на лет пятнадцать присесть, я знаю, что сумею заработать их честным путем.

– Ни одному твоему лживому слову не верю! – яростно бросила мне в лицо Аблова, приближаясь ко мне.

Я огляделась – отступных ходов нет, если Надежда накинется с кулаками, мало мне не покажется. Девушка она рослая, сантиметров на пятнадцать выше меня, да и комплекция у нас разная: я скорее дохлячка, а Аблова – кровь с молоком.

Женская драка – страшная вещь, никаких правил или запретов. Один раз в студенчестве видела, как девчонки сцепились и чуть не поубивали друг друга.

Надежда наступает, я отхожу, только долго так не продлится, еще пару шагов – и я упрусь спиной в стену.

– Что же ты жмешься… – ухмыльнулась Надежда и с этими словами вцепилась мне в волосы и потянула вниз.

– А-а-а! – взвыла я, впиваясь в кожу рук Абловой маникюром. – Отпусти, не крала я твоего Артема!

– Стерва белобрысая, ты у меня сейчас во всем признаешься, лицо так разукрашу, мать не узнает!

Я кричу, Надежда кричит, под ногами бегает Тимошка и заливается лаем. Как я и предполагала, Абловой я не соперница, девушка с остервенением таскала меня за волосы по комнате, а подводя к стене, колотила об нее головой.

Удар, еще удар, еще чуть-чуть, и я грохнусь в обморок, в глазах уже все плывет, в ушах гул, ноги и руки не слушаются.

– Надя, да что ты творишь?! – раскатистый голос Аблова скорее проник в мое сознание, чем я услышала его, причем прогремел он где-то поблизости, и уже в следующую секунду побои прекратились. Нет, Надежда по-прежнему крепко держала меня за волосы, но не била. – Да отпусти ты ее!

После этих слов Виктора я оказалась полностью свободна и рухнула на пол.

– Отойди! Не мешай! Я сама посчитаюсь с тварью! – неистово выла Надежда и, судя по возне, теперь принялась колотить брата. – Ты клялся мне вернуть Артема! А на деле что вышло?! Где мой мальчик? Почему эта дрянь не сидит на цепи? Почему не пухнет с голоду? Ты что мне обещал? Что она прочувствует всю боль заложника!

Раздался звук звонкой пощечины, и в комнате воцарилась тишина. Я чуть приподняла свесившуюся голову, чтобы посмотреть, что произошло. Ошарашенная Надежда держалась за правую щеку, губы девушки некрасиво кривились, ее саму всю трясло, но зато ее взгляд стал более осмысленным, безумие отступило. Виктор тяжело дышал, видно, эта пощечина ему далась нелегко, но выбора у него не было – Надю надо было как-то привести в чувство.

– Надя-я… – Виктор потянул к сестре руку с явным намерением обнять, но девушка злобно отшатнулась в сторону.

– Не смей ко мне прикасаться! Меня, значит, в больницу упек… бедный Артемка, в лучшем случае, где-то в подвале сидит, а может, уже… – голос Надежды сорвался, боль и отчаянье отразились на ее лице, и она разрыдалась, но обвинения все же продолжала сыпать на брата: – А ты, оказывается, чем занят? Эту шалаву тут ублажаешь! – Аблова ткнула в меня пальцем. – Променял племянника на лживую шлюху!

– Понимаю, тебе тяжело как никому, но не городи ерунды! В больнице ты оказалась не потому, что я так захотел, а по медицинским показаниям, из-за нервного срыва. Гарантирую, Артем жив, и условия его содержания удовлетворительные. А занят я тем, что племянника вызволяю, – Виктор шагнул к сестре и вопреки ее воле все же крепко обнял ее. – Причем, если ничего не сорвется, верну нашего мальчика живым и здоровым уже завтра.

– Правда? – сестра подняла на брата глаза, преисполненные надеждой.

– Надюш, я хоть раз не сдержал слово или подвел тебя?

– Нет, – мотнула Аблова головой и с нежностью прильнула к груди Виктора. – Мне так плохо. Я жить не могу, но и умереть тоже, пока Артем в беде. Днями и ночами только и думаю, как он там, маленький мой мальчик!

– Я все понимаю. Держись. Совсем немного осталось, – Аблов заботливо погладил сестру по спине. – Все у нас хорошо будет. Когда сына увидишь, ты сразу в себя придешь. У детей психика гибкая, Артемка быстро оклемается. А я больше такой ошибки не допущу, и ты и племянник ни на секунду не останетесь больше без охраны.

Как представлю, какие в данный момент Надежда испытывает терзания, сердце рвется на части. Я на нее за побои зла не держу – если бы я оказалась на ее месте, то человека, который похитил мое драгоценное чадо, убила бы, зубами загрызла.

Как раз в тот момент, когда выдохнула, решив, что буря утихла и миновала, Надежда вспомнила обо мне и сверкнула негодующим взглядом.

– Знала, что все мужики одинаковые и, как бараны, ведутся на таких вот вертлявых девиц, но думала, что у меня брат умный. И ведь до встречи с ней ты таковым и был. Витя, скажи, – Надежда пристально взглянула на брата, – почему, вместо того чтобы с ее лица кожу содрать, ты позволяешь ей жить в комнате, лежать на мягкой кровати, в конце концов, ты ее кормишь?

Аблов выдержал паузу, искоса на меня посмотрел, а потом тихо пояснил:

– Потому что Лера ничего о делах мужа не знала, она к похищению Артема отношения не имеет.

Вот ни черта себе, какие творятся дела! Если Виктор знает, что я не причастна, почему тогда у меня на лодыжке браслет и я не на свободе? Хотела задать Аблову этот вопрос, но Надежда перебила меня,