«Бельский» в статье «Суд над Сов. Раб. Депутатов» писал, что подсудимые шли на суд, «чтобы дать отчёт своим избирателям, всему пролетариату в своих действиях»[329]. Несмотря на осуждение членов Совета, считал автор статьи, новый революционный подъём вызовет к жизни подобные организации: «Два врага встретились в душной зале суда. Они встретятся снова при новых условиях»[330].

Меньшевик Л. Мартов в статье «Баланс правосудия», опубликованной в журнале «Отклики», писал, что суд над Советом на самом деле был «тяжбой между старым порядком и революцией»[331]. Обзор судебных разбирательств, замечал Мартов, показывает огромную роль пролетариата в восстаниях и иных революционных событиях: в такой ситуации Советы – это «центральные пункты кристаллизации могучего процесса сплочения»[332].

20 июня 1906 г. в особом присутствии Санкт-Петербургской судебной палаты с участием сословных представителей началось слушание дела о Петербургском совете рабочих депутатов. Как свидетельствовала газета «Голос труда», на первом заседании по делу Совета 20 июня 1906 г. у большинства подсудимых в руках были красные цветы, «вид у всех спокойный и бодрый». Депутат Совета и член его исполкома П.А. Злыднев заявил, что выступление членов исполкома Совета необходимо «в целях политических, для широкого публичного выяснения истины о деятельности и значении Сов. Рабоч. Деп.»[333]. Защитники подсудимых согласились вести процесс и защищать членов Совета, несмотря на «всю неправильность дела и громадные по существу дела упущения»[334]. Последние слова, которые подсудимые сказали, когда при обнажённых шашках стража уводила их в тюрьму, звучали так: «Передайте привет нашим товарищам, находящимся на воле, и скажите, чтобы они скорее завоевали свободу»[335]. Однако первое слушание дела завершилось постановлением суда об отложении его рассмотрения, поскольку выявился ряд формальных нарушений закона. При этом, как вспоминает прокурор по делу В.А. Бальц, заключение под стражей, которое продлилось на несколько месяцев для подсудимых, впоследствии как бы вменялось в вину судебной власти[336]. Он не понимал такой настойчивости защиты в вопросе отложения дела, поскольку председательствующий по делу И.К. Максимович был вполне лояльным и не отличался суровыми приговорами. Возможно, именно этого (дискредитации власти, не отпускающей на свободу «поборников народа») добивалась защита, так настоявшая на отложении дела.

19 сентября началось второе слушание по делу Совета рабочих депутатов. Как писал Бальц, оно проходило уже в совсем другой общественной атмосфере – представители власти чувствовали себя уверенно перед революционерами и уже не так боялись их, а достаточно мягкий И.К. Максимович по решению министра юстиции И.Г. Щегловитова был заменён на волевого и твёрдого в своих действиях Н.С. Крашенинникова.

Отдельное внимание прокурор уделил характеристике подсудимых. Г.С. Хрусталёв-Носарь, по его мнению, производил впечатление «человека чрезвычайно неровного», хотя у него и было «несомненное уменье владеть собой»; Л.Д. Троцкий был «словно соткан из энергии, ума и ненависти», Д.Ф. Сверчков был похож «по облику на помещика», Б.М. Кнунянц характеризовался прокурором как «вспыльчивый и резкий армянин», в то время как эсер Н.Д. Авксентьев манерой держать себя «вызывал неизменные симпатии публики и прессы»[337]. Защитниками на суде были, в частности, О.О. Грузенберг, Н.Д. Соколов, А.С. Зарудный, братья Беренштамы и А.Ф. Керенский.

В.А. Бальц признавал то, что дело о Совете являлось политическим, а потому вряд ли возможно было его беспристрастное рассмотрение: «Нельзя перестать быть гражданином, нельзя убедить себя в том, что на время искания судебной правды надо забыть свои политические убеждения…»[338] Поэтому, конечно, на использование понятия справедливости и на оценку какой-либо легитимности действий Совета в 1905 г. надеяться не приходилось. В.А. Бальц, однако, в воспоминаниях тем самым оправдывал свои действия и последовавший исход дела.

На одном из заседаний суда, 23 сентября 1906 г., члены исполкома Совета Г.С. Хрусталёв-Носарь, Л.Д. Троцкий, Б.М. Кнунянц и Н.Д. Авксентьев утверждали, что деятельность Совета была закономерна, поскольку «власть его не была узурпирована, а вручена ему по общему согласию»[339]. 25 сентября Г.С. Хрусталёв-Носарь в своей речи говорил о том, что Совет рабочих депутатов «оказывается наиболее демократичным их всех парламентов мира, так как в нём более всего отдавалось места референдуму»[340]. Закончил он свою речь словами: «Правительство задавило Совет рабочих депутатов, но память о нём не исчезнет»[341].

Д.Ф. Сверчков, член исполкома Совета, на заседании 26 сентября в своей речи отмечал, что Совет был как «действующее правительство», существовавшее параллельно царскому, официальному правительству. К Совету обращались по самым разным вопросам, вплоть до того, что приходили с прошением «получать из казны пенсию»[342]. Приходили «ходоки» с разных концов страны, чтобы решить какие-то свои вопросы или просить помощи с установлением связи между Советом и местными революционными организациями. Сверчков подчеркнул, что на суде имеет возможность рассказать всем историю событий октября-ноября 1905 г., участником которых он «имел честь» быть.