Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Троица и Спасение. Спасение для ранней Церкви было не просто восшествием на небеса; оно касалось соединения с Богом в причастии. Отец, Сын и Дух Святой должны были обладать божественной природой и подготовить нас к принятию части в уже существующем божественном братстве. Нас не сделают ни Богом, ни равными Богу. Но нас необходимо преобразить, чтобы мы могли войти в изобильное вечное общение, ожидающее христиан.
Возможно, иллюстрацией к этому послужит простой пример: внук, гостящий на ферме у дедушки и бабушки. Для маленького мальчика его бабушка и дедушка – больше чем жизнь. Они работают на ферме, с удовольствием слушают его истории и позволяют ему разделить с ними ежедневные приключения. Вечером, после ужина и долгих бесед, пара сидит на крылечке в креслах-качалках и молчит. Кажется, их радует эта тишина и молчаливое общение. Мальчик может чувствовать их связь, любовь и союз. Он желает стать частью этой великой любви и жизни, которую разделяют старые супруги. Наконец он вклинивается между дедушкой и бабушкой, они его пускают, он сидит меж ними в тишине и впитывает любовь и чувство единения, рожденные совместной жизнью. Так и ранние христиане видели свою судьбу в том, чтобы войти в общение с триединым Богом.
Троица и Богослужение. Отец, Сын и Дух Святой запечатлены в изначальной христианской истории и в христианском богослужении. Почти всех христиан крестят во имя (не в имена!) Отца, Сына и Святого Духа. Троица предстает в голосах раннего христианства; даже апостол Павел дает тринитарное благословение в 2 Кор 13:14.
Троица и Человеческое достоинство. Приверженцы субординационизма вообразили, что раз Иисус служил Отцу, значит, он был ниже Отца по достоинству. В большинстве античных культур положение человека определялось статусом семьи и достижениями. При таком образе мыслей великих людей отличали от меньших – тех, которые неизбежно служили великим. Радикальная христианская идея о Боге чтит достоинство Сына, служащего Отцу из любви, а не из-за более низкого положения. Христиане, следуя Иисусу, воспринимают служение как свидетельство подобия Христу, а не слабости или неполноценности.
Истинный фундамент, на котором стоит доктрина – это сам Бог. Это Бог, действовавший в истории, когда Он явил себя Израилю. Это Бог, действовавший в истории, когда Он вошел в наш мир иудейским плотником по имени Иисус, когда умер и когда снова воскрес, чтобы спасти. Это Бог, действовавший в истории в день Пятидесятницы, когда Он сошел как Дух Святой, чтобы разделить жизнь с христианской Церковью.
Но если Бог вечно един и вечно в трех лицах, как нам это понимать? Бог наделен личностью – а значит, каждый пример, который мы приводим, чтобы думать или говорить о Боге, тоже должен указывать на личность!
И если искать аналогии с личностью, оказывается, что вариантов только два. Мы можем думать о Боге как о трех личностях или думать о Нем как о единой личности.
Если мы думаем о Боге как о трех личностях, тогда троичность Бога ясна, и придется объяснять Его единство. Теологи, как правило, указывают: три личности могут так сблизиться, что можно сказать, будто они разделяют общую жизнь. Возможно, они связаны так тесно, что, если говорить о них отдельно, это будет искажением истины. Поскольку эта аналогия основана на объединении трех личностей, теологи называют ее социальной. Ее сила скрыта в том, сколь ясно она говорит о троичности Бога. А ее проблема – в том, что она не столь ясно свидетельствует о Его единстве.
Если мы думаем о Боге как об одной личности, нам придется попытаться объяснить Его троичность. Один способ сделать это – сказать, что личность может обладать несколькими различными функциями, такими как разум, чувства и воля.
Поскольку эта аналогия привлекает психологические функции, теологи и назвали ее психологической. Ее сила – в том, сколь ясно она указывает на единство Бога: Он – одна личность. Ее проблема – нечеткое выражение троичности Бога.
Обе эти аналогии использовались в ранней Церкви точно так же, как их используют современные теологи Леонард Ходжсон и Карл Барт.
Так проходили десятилетия – от Первого Вселенского Собора ко Второму, которому предстояло пройти в 381 году. В спорах с арианством предводители постепенно проясняли свою трактовку термина личность. Трое так называемых отцов-каппадокийцев – Григорий Назианзин, Григорий Нисский и Василий Великий – встали во главе. Каппадокийцы обращались к социальной аналогии, но понимали, что различия между тремя божественными личностями заключались только в их внутренних божественных отношениях. Это не три бога. Бог – это единая божественная Сущность в трех «личностях».
Впрочем, словно личность для ранних христиан имело иное значение, нежели для наших современников. Для нас личность – это кто-нибудь: Том, Дик, Гарри… Но латинское слово persona изначально обозначало маску, которую актер надевал на сцене. Несмотря на возможные неверные истолкования, предполагаемые термином, христиане с его помощью описывали динамическую внутреннюю единую жизнь Отца, Сына и Святого Духа.
Мир, в котором ранняя Церковь развивала свою доктрину
Немного позже Августин, епископ города Гиппона, стоявшего близ Карфагена, обратился к психологической аналогии. Он верил: если человек создан по образу Божьему, значит, он создан по образу Троицы. И аналогию для Троицы Августин выводил из человеческого разума. Бог, говорил он, подобен памяти, рассудку и воле в разуме человека. Если вкратце, нам незачем думать о трех личностях, когда мы думаем о Боге; мы можем думать об одной личности. Конечно, Августин дал ясно понять, что это только аналогия; он был слишком глубоким мыслителем, чтобы предположить, будто Бог был восхваляемым человеком, восседающим на небесах. Мы – смертные человеческие существа, пытающиеся понять, как верно говорить о тайне, имя которой – Бог.
Как оказалось, Афанасий Великий вовсе не был один против мира. Он своими глазами увидел торжество того дела, которое защищал. Он умер в семьдесят пять, тихо и мирно. В последние годы жизни он наконец-то спокойно совершал служение в Александрии и, что было для него еще важнее, мог уйти на покой с уверенностью в том, что символ веры, за который он бился в Никее и после, стал Символом веры всей Церкви. «Бог един в трех лицах, Святая Троица».
Рекомендации к дальнейшему прочтению
*Anatolios, Khaled. Athanasius: The Coherence of His Thought. London: Routledge, 1998.
*—. Athanasius: The Early Church Father Series. New York: Routledge, 2004.
Cranfield, C. E. B. The Apostles’ Creed: A Faith to Live By. Grand Rapids: Eerdmans, 1993.
Kelly, J. N. D. Early Christian Creeds, 3rd ed. New York: D. McKay, 1972.
–. Early Christian Doctrine, 5th ed. New York: Harper, 1978; London: Continuum, 2000.
