схватить парня, ответственного за убийство так называемых «нестандартной внешности женщин». Я поморщилась, вспоминая это выражение.

– Милая, для меня это не первое родео, – продолжала Делайла. – Порой дешевле кого-то нейтрализовать. Особенно если на кону многомиллионная страховка. Я с этим справлюсь.

Мы вернулись в клуб. Беренис была поглощена беседой с молодым парнем у стойки со светлыми волосами до плеч. Придвинувшись ближе, я заметила, что кожа у него неестественно чистая, словно у него за всю жизнь не было ни одного прыща. И пахло от него детской присыпкой.

– Кто твой друг? – спросила Делайла, одновременно подавая знак бармену.

Беренис открыла было рот, однако парень ее опередил:

– Меня зовут Фред. А вы кто такие?

– Я Делайла. Фред, я могу тебя угостить?

Парень поднял стакан с янтарно-коричневой жидкостью:

– Спасибо, у меня есть.

– Чудесно. И как часто ты сюда приходишь, Фред?

Беренис начинала заметно нервничать. Мы встретились взглядами, и это едва не сразило меня наповал. Я постаралась представить себе, какой она будет через тридцать лет. Но затем Беренис улыбнулась, и я скинула с себя весь груз будущего, которое потеряла. Настало время создавать новое будущее.

– Эй, Пламя… Давай потанцуем! Мне нравится эта песня.

На сцене две женщины надрывно затянули Эн Вок. Беренис тотчас же откликнулась на мое предложение, и мы вместе с другими людьми начали ритмично дергаться, подпевая вслух:

БЫТЬ МОЖЕТ, В СЛЕДУЮЩИЙ РАЗ

ПРОЯВИШЬ К СВОЕЙ ЖЕНЩИНЕ ТЫ БОЛЬШЕ УВАЖЕНЬЯ

И НЕ УСЛЫШИШЬ ОТ НЕЕ

ТЫ «НИ ЗА ЧТО».

Я держала Делайлу и Фреда в поле зрения. Делайла пленила его с потрохами: он не мог оторвать от нее взгляда. В стробирующем мигании огней я увидела, как Делайла что-то подсыпала ему в стакан. Мне нужно было оторвать Беренис от стойки бара.

– А ты сама ничего не хочешь спеть? Уверена, у тебя тут есть любимая песня.

– Мо-о-ожет быть, – хитро посмотрела на меня она.

– Какая? – подыграла ей я.

– Я ее спою, если ты обещаешь потанцевать.

Я кивнула, и Беренис пролистала толстую книгу с песнями, ища то, что будет исполнять. Тем временем в противоположном конце зала Фред, споткнувшись, повалился на Делайлу, словно был мертвецки пьян. Предупредив знаком Беренис, что сейчас вернусь, я поспешила к ним.

– О, смотри, это моя подруга Энид! Фред, ты помнишь Энид?

– Р-рад с тобой пзнкоцаа… – Фред попытался меня обнять. – Пшли со мной, милочка!

– Пойти с тобой? Точно, отличная мысль, Фред!

Делайла закинула вторую руку Фреда себе на плечо, и мы буквально выволокли его на улицу. Мы попытались прислонить Фреда к стене клуба, но он упорно сползал вниз. У него задралась рубашка, и я заметила его знак. «2365 год н. э.».

– Матерь божья! – Я показала знак Делайле, и та выпучила глаза.

– О, Фред, а ты прибыл издалека, чтобы познакомиться с девочками, да?

– Никакие они ндевочки… – мутными глазами посмотрел на нас Фред. – Прост оши… ошибка эволюции. – Он вцепился мне в блузку в судорожной попытке удержаться на ногах. – Знаете? Знаете? Эт плохо. Грусссно. Мужики должны иметь гордость. А бабы – им прислуживать. Закон природы.

Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать свое отвращение.

– Что ты ему дала?

– Большую дозу ГОМК. – Делайла жестко усмехнулась. – Если смешать ее с «бухлом», человек просто тает[45].

– По-моему, ты права: это тот, кто нам нужен.

– Чудесно. Ты не подержишь его секундочку? – Делайла порылась в сумочке. – Так, замечательно. – Вытащив что-то похожее на клочок бумаги, она сложила это пополам. Из складки появилась крошечная иголка, и Делайла быстро воткнула ее Фреду в шею. – Теперь можешь отпустить. Давай выпьем.

Я услышала, как у нас за спиной Фред свалился на землю.

– Что это было?

– Не бери в голову. Скажем так: у меня есть один знакомый в Виргинии, который мастерски вызывает сердечный приступ.

Мы вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, как Беренис выходит на сцену. Подмигивая звездами-сережками, она откинула голову назад и стала исполнять старую песню «Беглянок», зазвучавшую по-новому.

Я ТВОЯ ВИШНЕ-Е-Е-ЕВАЯ БОМБА!

У нее был великолепный рычащий голос, и внезапно мне захотелось только одного – танцевать. С каждой пульсацией цветомузыки распускалось новое воспоминание о Беренис. Мы познакомились на встрече «Дочерей» в 2020 году; впоследствии мы не раз пили вместе «Мохито»; она всегда искренне смеялась над моими странными шутками о критической теории. Потом мы долго сидели вдвоем в библиотеке Пауэлла, на широкой залитой солнцем главной лестнице с потертой испанской плиткой. На конференции по прикладной культурной геологии в Пномпене мы сбежали пораньше с пленарного заседания, чтобы насладиться сахарными пирожными в «Браун кофе»; мы шутливо толкались ногами под столом, я посмотрела Беренис в лицо и поняла, что она – очень важный для меня человек. Мы посмотрели вместе особенно отвратительную серию «Геологов» на продавленной кушетке в комнате Беренис и пришли к выводу, что мы лучшие друзья. Я прыгала, вскидывая руки вверх, стараясь, чтобы Беренис увидела, как я поддерживаю ее в безумной, пьянящей радости. Мне не терпелось поскорее вернуться в 2022 год и рассказать ей об этом.

Глава 13

Бет

Ирвин, Верхняя Калифорния (1992 год н. э.)…

Восточный Лос-Анджелес, Верхняя Калифорния (1992 год н. э.)

Теперь мы точно стали убийцами. То, что мы сделали с нашим учителем мистером Расманном, совсем не было похоже на то, что произошло со Скоттом. Никто на нас не нападал, не угрожал нам насилием. Мы убили его за то, чего он с нами даже не сделал. По-моему, всем нам врезалось в память то, как мы оставили тело мистера Расманна на полу, избитое и изодранное, словно старый спальный мешок, который провел все лето в лагере бойскаутов.

Через четыре дня после той ночи в квартире мистера Расманна мы собрались у Лиззи дома послушать музыку. Ну, по крайней мере, это был предлог. На самом деле мы могли говорить только о том, что сделали.

– Я хочу сказать, этот подонок получил по заслугам. Вы сами видели фотки в его долбаном дерьмовом альбоме – он растлевал девочек из нашей школы. – Говоря, Лиззи вытаскивала невидимые соринки из потертого ковра на полу. Мы с Сооджин и Хитер пили персиковое вино, которое стащили из холодильника. Родители Лиззи снова уехали в Иорданию на какую-то научную конференцию. Сегодня вечером, прощаясь, ее мать особенно долго обнимала меня, взяв с нас обеих слово «выбросить из головы всю бунтарскую дурь». Я не могла решить, что смутило меня больше, категоричность ее наставления или употребление слова «бунтарская».

– Да, но… – Я размышляла про эту странную женщину, просившую не делать то,