– Ты смотри не переусердствуй, систа, – недовольно предупредила Фокси. – А то вон Багама Мама уже интересовалась, что это у девок за синяки на руках. Они отбрехиваются, конечно, но если проболтаются, ты будешь иметь очень бледный вид.

– Не проболтаются, – безмятежно проговорила Коффи. – Они меня боятся, и правильно делают. Знают, что не дай бог что – я до них потом все равно доберусь, и тогда они очень пожалеют, что распускали языки. Живые позавидуют мертвым… – Она с удовольствием выгнула в руках резиновую дубинку. – Иди сюда, сучка! – ласково позвала она мисс Линдберг. – Раз Багама Мама не велит оставлять на вас синяки, значит, будем засовывать эту штуку туда, где Маме не видно…

Света не прервала наблюдение, даже когда пронзительный визг Карен на мгновение перекрыл шум обогатительной линии. Только глаза ее начали медленно сужаться от лютой ненависти.

Пару раз в процессе экзекуции Рысь порывалась спуститься вниз, однако всякий раз останавливалась, понимая, что поставит тем самым под удар и себя, и друзей. Но когда Коффи дошла в своих развлечениях до предельного изуверства, всё-таки не выдержала и, мягко спрыгнув со стены, в два тычка наглухо вырубила Пантеру, мучившую Карен, а затем, не позволив стоявшей на шухере Фокси развернуться, уложила под стену и ее. Вложив в удары всю накопившуюся ненависть, что называется.

Потом серьезно посмотрела на истерзанную и плачущую навзрыд Карен и строго сказала:

– Ты потеряла сознание и никого не видела.

Королева красоты снова мелко закивала, пытаясь подавить рыдания.

Тем же манером, что и раньше, используя песню на музыкальный размер три четверти, Рысь преодолела обратный путь между движущимися механизмами. Выйти отсюда было проще, чем попасть сюда – изнутри хорошо просматривались все движения простейших машин, и просчитать их технические такты не составляло никакого труда. Быстро, скрываясь в тени и стараясь не попадать в камеры, преодолевая отдельные отрезки пути под потолком, Тура Сатана прошуршала к жилому отсеку для негров.

Двигаясь темными коридорами, Света ругала себя последними словами, потому что прекрасно понимала, что обсдалась по полной программе. Поддавшись внезапному порыву и вырубив черных садисток, она поставила в неоправданно опасное положение и себя, и всю операцию. Во время работы нельзя давать волю чувствам. Жизнь и личные переживания отдельных заложников были сейчас вторичны, тем более что эти черные суки явно уже не впервые истязали белых пленниц, так что лишний раз уже роли не играл.

И самым обидным было то, что винить в произошедшем тех черных гадин было нельзя. Это был исключительно ее собственный срыв. И он был вызван не столько тем, что она пожалела Карен. Скорее, в лице этих двух стерв она с неописуемым наслаждением вырубила те десятки постылых мужиков и баб, которые висли на ней последние десять лет. Причем подавляющее большинство из них, особенно на Аль-Сауди, морально и психологически практически ничем не отличались от этих двух гадюк. Она нокаутировала больных на голову самок, потому что именно из-за таких сволочей, как они, ее выдернули с брачного ложа на следующее утро после свадьбы…

Но это было еще хуже, чем если бы она просто пожалела Карен. Ибо означало, что Горностай Рысь почила в бозе. А вместо нее на этой станции орудует капризная, тупая и истеричная баба, не способная просчитать даже непосредственные результаты своих истерик. Не говоря уж об отдаленных…

Пожалуй, по завершении операции и возвращении домой ей понадобится консультация штатного психолога. Причем не дежурная, а конкретная, многочасовая. Мозги требуется прочистить по полной. Спецагент не может позволить себе роскоши быть импульсивным, как все остальные люди. А пока следует хотя бы попытаться взять себя в руки и накрепко вбить себе в башку, наконец, что мадам Саггети осталась на Талголе…

В любом случае исправлять ситуацию было уже поздно. Не приводить же теперь этих сволочей в чувство и не извиняться же?! Максимум, что она теперь могла сделать – это поскорее добраться до своей каюты.

«Черные сестры уже получили информацию об инциденте, – сообщил Лось. После некоторого колебания добавил: – И братья».

Тура еще прибавила скорости, хотя и так уже двигалась практически на пределе возможностей. Быстро добралась до утилизатора, мгновенно переоделась. Черные лохмотья забрала с собой и отправила в канализационный коллектор. Соблазн просто оставить их в утилизаторе был велик, но Рысь не стала рисковать. До утра утилизатор работать не будет, поэтому улики еще долго не будут уничтожены. А вот если тряпки даже извлекут из канализации, всякие следы ДНК на них уже окажутся растворены и смыты.

Проскользнув внутрь своей каюты, девушка стремительно разделась и забралась под бочок к Казимиру, который оценил ее выступление в обогатительном отсеке сокрушенным вздохом.

Десять минут спустя в двери энергично забарабанили.

– Йоу, голубки, встаем! – заорал снаружи Кинг Джордж, он же Одуван. – Лютый форс-мажор, практически тревога! Три минуты на одеться, и собираемся… О, мой бог! – оценил он голую грудь Туры Сатаны, приоткрывшей дверь. – Внезапно! О чем это я вообще?! Ах, да! Короче, собираемся в общей рекреации. Три минуты! – Он показал в дверную щель три пальца и еще на мгновение задержался, чтобы полюбоваться обнаженной систой, которая делала вид, что старательно прикрывается дверью. – Черт! Существуют же в этом звездном скоплении живописные виды… Эй, голубки, подъем, йоу! – Он забарабанил в следующую дверь.

Вскоре весь женский контингент был выдворен из кают и выстроен в коридоре. Френк мягко, но решительно взял Туру за предплечье и, вывернув из рук Боба, отвел к бабской шеренге.

– Воу-ноу! – запротестовал Цимбо. – В чем вообще дело, браза?! Она точно не при чем, даже если у вас что-то свистнули! Я эту бешеную чику с самого вечера из постели не выпускал!

– Вот и проверим, – безмятежно заявил Мавр, разлучая другую парочку. – Проверим, и сразу получите своих девок назад, пацаны.

Среди вооруженных плазмометами мужиков, которых возглавлял насупленный Малик Мусонбе, обнаружилась заплаканная Карен. И вот это уже было совсем хреново. Тура, конечно, не снимала импровизированной маски в обогатительном комплексе, но королева красоты вполне могла узнать ее по голосу, по манере держаться, по форме и цвету глаз, наконец.

И самое хреновое, что в страхе за свою жизнь американка точно не станет держать язык за зубами. Не та порода.

Подбодрила гражданского, называется.

Цепким профессиональным взглядом Света сразу подметила, что черные бразы выбирают и выстраивают в шеренгу девчонок около тридцати лет. Плюс-минус туда-сюда. Значит, примерное представление о ее возрасте у них есть… Откуда, спрашивается?

– Она ушла обратно через стену! – всхлипывая, поведала Карен, хотя никто ни о чем ее не спрашивал: видимо, все сведения она уже слила раньше и сейчас просто повторяла то же самое как попугай в надежде, что больше ее не тронут. – Она точно из ваших! У нее между глаз было видно черную кожу… Она обещала, что скоро нас спасут!