Она направилась в спальню, прежде чем Феррис успел хоть как-то выразить свой протест. Он немного посидел в кресле, а потом решил, что ему тоже не помешает выпить. Даже несмотря на то, что идею подала она. Он пошел к бару и сделал два коктейля из мартини с водкой. Размешивая их, он почувствовал, как пальцы буквально примерзают к обжигающе-холодному шейкеру. Он положил в один стакан маслину, для нее, и кусочек лимона себе. Теперь он действительно дома, только в каком-то извращенном смысле слова. Интересно, сможет ли он продолжить разговор, или ему просто надо уйти?

Вернувшись в гостиную с напитками, он некоторое время ждал ее. Чего так долго тянуть? Он догадывался. И не двинулся с места. Отпил мартини, потом еще раз. Будто холодная ртуть на языке. И вскоре он услышал, как открылась дверь спальни.

Она вышла, одетая в черную кружевную ночную сорочку. Ее массивная грудь колыхалась из стороны в сторону, когда она медленно пошла к нему. Роджер покачал головой, пытаясь отказаться, но не мог оторвать взгляд от ее тела.

— Я больше не хочу спорить, — сказала она, сев рядом с ним и позволив сорочке слегка распахнуться и обнажить сладострастный изгиб ее груди.

Потом она откинулась на спинку дивана. Сорочка распахнулась окончательно, открыв ее во всей наготе. Волосы между ногами сбриты, заметил Феррис. Что-то новое. Он не хотел возбуждаться, глядя на нее, но не мог пересилить себя.

— Я хочу тебя, — сказала она. — Я хочу своего мужа.

Наклонившись вперед и проведя грудью по его груди, она принялась расстегивать ширинку его брюк.

— Не надо, — сказал он, отводя ее руку. — Совсем неподходящее время для этого.

— Хватит дразнить меня. Я хочу тебя, — сказала она, снова взявшись рукой за молнию и расстегнув ее.

Я не могу остановить ее, вдруг понял Феррис. Слишком поздно. С того самого момента, как он согласился сделать коктейли и дал ей выйти из комнаты. Из последних сил он попытался сопротивляться и оттолкнул ее. На этот раз она разозлилась.

— Что с тобой? — спросила она, отодвигаясь. — Я ждала тебя пять месяцев, а ты не хочешь ко мне прикасаться?

Задумавшись на мгновение, она сменила стратегию.

— Мне так одиноко, — сказала она, бросив на него обиженный взгляд. Ее ноги медленно раздвинулись. Ее кожа была гладкой, словно полированный розовый мрамор.

Феррис попытался отвести взгляд, но она уже победила его.

— Прекрати, Гретхен, — сказал он, но это были последние слова побежденного.

Вот так она всегда и выигрывала споры с ним.

Она принялась расстегивать пуговицы рубашки, потом сняла с него брюки, ботинки и носки. Он был просто беспомощен. Она начала ласкать его ртом, а потом села на него так, что его голова оказалась между ее грудей. Соски касались его глаз. Она начала раскачиваться, двигаясь вверх и вниз, и еще, пока не застонала. Потом она отвела его в спальню и заставила делать это еще. И еще.

Рано утром, когда Гретхен пошла в душ, Феррис сгреб в охапку одежду и выскочил из квартиры. Он презирал себя за случившееся. Он оказался слишком слаб, чтобы противостоять необузданной силе плоти своей жены. В следующий раз с ней будет разговаривать не он, а его адвокат. Закрывая за собой дверь, он знал, что делает это в последний раз.

Лэнгли

Следующие два дня Феррис провел в неуправляемой бильярдной машинке под названием штаб-квартира ЦРУ в ожидании того, что его вызовет Хофман. После взрыва во Франкфурте все датчики движения на потолках и детекторы допуска мигали красным. Повсюду проходили встречи, брифинги и срочные собрания высших должностных лиц. Взрыв во Франкфурте произошел напротив центрального отделения Сити-банка, днем, в час пик. Погибло около двух десятков людей, втрое больше получили серьезные ранения. Феррис отыскал отдельный кабинет в ближневосточном отделе и попытался заняться делами своего отделения в Аммане отсюда. Каждые пару часов он подходил к кабинету Хофмана, располагавшемуся на другой стороне холла, но начальника отдела все не было. Заместитель настойчиво спрашивал, не может ли он чем-то помочь, но Феррис только качал головой. Через некоторое время ситуация стала несколько неловкой, и он перестал заходить в кабинет. Если Хофман захочет найти его, сделать это несложно.

Вскоре Хофман передал короткое сообщение по внутренней защищенной линии электронной почты. «Встречаемся в 9.00 в Минсмит-парке. „Мясорубке“». Феррис улыбнулся. Хофман опять украл у него идею. Затем пришло другое сообщение, от секретаря Хофмана. Там было указание направиться в ту часть штаб-квартиры, где Феррис еще не бывал ни разу. В новом здании, с другой стороны от кафетерия, рядом с северным дебаркадером. Почему бы им было не встретиться проще, в офисе ближневосточного отдела на четвертом этаже, подумал он.

Когда на следующее утро Феррис подошел к двери указанного ему помещения, он встретил там секретаря Хофмана. Оказалось, что это не было истинное место назначения. Ложное. Секретарь провела его по длинному коридору и подвела к другой двери, без каких-либо табличек.

Набрав кодовую комбинацию, она приложила к биометрическому датчику большой палец. Вскоре раздался щелчок замка. Внутри был лифт с кнопочным управлением. Они спускались вниз примерно пятнадцать секунд. Когда двери открылись, они пошли к следующей двери с кодовым замком. За ней оказался большой рабочий зал, целая подземная пещера без окон со стенами, раскрашенными синим и зеленым, наполненная множеством компьютеров и огромных мониторов. Десятки людей работали здесь, сидя за столами и в отдельных кабинетах-ячейках. Помещение было размером с поле для бейсбола.

Феррис посмотрел на люминесцентные светильники на потолке, заливавшие зал своим холодным светом. Похоже, они где-то под поверхностью северной автостоянки. Посреди зала, у входа в один из кабинетов, стоял Хофман. Он призывно помахал Феррису рукой.

— Парк «Мясорубка»? — спросил Феррис.

Хофман просиял.

— Классное название, не правда ли? Как Блетчли-парк, и все такое. Я уже собирался назвать это место «Такия-парк», но побоялся, что это мало кто выговорит.

Он жестом показал на огромный зал и людей, работающих в нем. Похоже, он был доволен собой, несмотря на все недавние неприятности.

— Этого офиса просто не существует. Если ты кому-нибудь расскажешь, что был здесь, я поклянусь, что ты лжешь, и тут же выгоню тебя. Это для ясности.

— Усек. Но что же это за «Мясорубка», раз уж я здесь оказался?

— Мы называем это консультативной оперативной группой ближневосточного отдела. КОГ БО. Это звучит формально и бюрократически. Проще говоря, здесь мы проворачиваем операции втемную. Настоящие тайные операции.

— А говоря сложнее?

— Не веди себя как задница, Роджер. Под «тайными» я подразумеваю операции, которые не регистрируются в журналах учета. Проводимые отсюда контртеррористические операции можно назвать, так сказать, «неофициальными». Они незаконны, поскольку президента о них не извещают каким-либо официальным, задокументированным способом. А раз, с формальной точки зрения, президент о них ничего не знает, то может ли он сказать о них конгрессу? Парк «Мясорубка» — это то, чем должно было бы быть ЦРУ, если бы его не профукали так позорно. Тайная разведывательная организация. Поэтому она может рисковать, нарушать законы, игнорировать бюрократические препятствия и посылать на хрен тех, кому не положено о ней знать. А еще она невидима, поскольку расположена под «зеленой» автостоянкой. Мы — как та платформа 9¾ в этом дурацком фильме про Гарри Поттера. Кирпичная стена, которая и останется таковой, если ты не наберешь невидимый код на одном из ее кирпичей. Вот тогда ты увидишь, что здесь на самом деле находится. А потом — хлоп, и ты уже в другом мире, где колдуны все еще применяют кой-какую магию. Ну, что думаешь? Давай! Признавайся! Тебя же это впечатлило.